[Wotton]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Wotton]

Алалашки)

- Главное в семейной жизни - это верность, преданность и мораль,- говорила Симона ди Скорцэ, разливая чай по маленьким глазированным чашечкам,- когда и мужчина, и женщина, верны друг другу и ведут себя, как положено, их брак просто обречен быть счастливым.
- Ах, ну вы и выдумщица, маркиза! - отмахнулась графиня Лучана де Марто, светловолосая юркая кокетка, едва вышедшая из подросткового возраста, но уже два года состоящая в браке с графом де Марто,- но какие скучные выдумки приходят к вам в голову! Это же надо было придумать! Верность мужу.
- И то верно,- смуглая и черноглазая баронесса Клео Мантонни убрала со лба тяжелую прядь волос,- в наше время хранить верность мужу также не модно, как носить бархотку,- она послала быстрый язвительный взгляд на Симону, но та ответила ей лишь милой улыбкой. Подняла свою чашечку и сделала маленький глоток, едва смочив губы.
- Попробуйте чай, сеньоры,- проговорила она деликатно,- лучшие листья со склонов Южных гор. Мой личный рецепт сушки и смешивания.
Дамы - каждая из них - сделали по глотку.
- Восхитительно! - заметила графиня ди Анджело, самая почтенная из компании,- великолепные оттенки, что это, ваниль?
- Секрет,- Симона снова пригубила и отставила чашечку.
- Ах, какая вы кокетка, Симона! - графиня ди Анджело прикрыла рот веером и тихо усмехнулась,- если бы не ваш ужасный муж, из-за которого вы и несете сейчас весь этот вздор, из вас вышла бы очаровательная светская дама. Мой племянник, виконт де Браменти, очень перспективный юноша, спрашивал о вас. Я готова организовать вам рандеву с полной гарантией анонимности в любой момент.
- Благодарю покорно,- отозвалась Симона, провожая взглядом еще один глоток дам из чашечек,- но я верю в то, что говорю. Если мужчина не может удовлетворить женщину так, чтобы ей не хотелось ходить на рандеву с другими мужчинами, значит, он никудышный мужчина, и счастья в такой семье не будет никогда.
- Счастье - это так сложно,- протянула Лучана,- на прошлой недели графиня ди Анджело организовала мне свидание с одним милым мальчиком из таверны. Ни роду, ни племени, не очень красив, но какие чудеса он вытворял в постели! О, я кричала, как оголтелая!...
- Мой муж любит, когда я оседлываю его бедра и позволяю ему брать меня, прижав спиной к стене,- светским тоном заметила Симона, проводя пальчиком по краю чашки,- мне нравится брать его член сперва в руки, а потом - в рот. Нравится вкус его семени.
- Фи, маркиза,- Клео Мантонни сморщила смуглый нос, быстро допила остатки чая,- мы же в приличном обществе!.. - она обернулась к Лучане,- мальчик из таверны - это такой авангард, это так свежо... А как насчет того кузнеца, графиня? Вы сможете сделать так. чтобы о нашем рандеву не проведал барон Мантонни?
- Разумеется, дорогая,- графиня ди Анджело милостиво улыбнулась, приканчивая свой чай,- а вы, Симона, все же подумайте - не хотите ли все же разнообразить свою жизнь? Я готова организовать все совершенно безвозмездно - как подруга подруге.
- Вы не устали, дамы? - Симона сложила руки на столе и окинула гостий взглядом. Те немного удивленно уставились на нее - на что это намекала эта странная девица?
Первой дрогнула Лучана. Она поморщилась, погладила свой живот сквозь твердый корсет, потом потерла грудь и сглотнула.
- Как странно,- проговорила она,- мне вдруг стало нечем дышать. Может, расшнуровать...
- О, боги,- графиня ди Анджело схватилась за горло и выпучила глаза - в уголке ее губ появилась крохотная капелька крови,- о, боги, что это?
- Прошу вас, не поминайте богов вашим поганым ртом,- попросила Симона с предельной любезностью.
Клео Мантонни ухватилась рукой за стол, стараясь удержаться на стуле и не сползти под стол.
- Она... она отравила нас,- ее черные глаза смотрели на Симону в упор, но та лишь приветливо улыбалась.
- Я лишь завершила процесс, который вы начали сами,- пожала плечами Симона,- вы травили себя изменой, ложью тому, кто должен быть для вас всем миром, всей жизнью - как Бастиан для меня.
- Прошу...- графиня ди Анджело повалилась на столешницу, разбивая чашечки и вздрагивая в ужасных судорогах,- прошу!
- Ах, дорогая баронесса,- Симона поднялась со стула и подошла к Клео,- вы, должно быть, не знали, но вскоре бархотки прочно войдут в моду. Жаль, вам этого не увидеть - а вам бы так пошло...
Лучана, хватаясь за живот наконец сползла со стула, не произнося уже ни слова, издавая только смутные стоны. Клео Мантонни упала лицом вниз и больше даже не вздрагивала. Только графиня ди Анджело продолжала сверлить Симону умоляющим взглядом.
- А вам, дорогая графиня,- Симона подошла к ней поближе и погладила по сбившейся прическе,- придется погостить у меня подольше. Те, кто нарушают божественные законы брака, достойны смерти. Но те, кто помогает другим нарушать эти законы, достоин куда худшей участи. Но я сегодня добра и гостеприимна,- она улыбнулась,- вы побудете у меня всего лишь до вечера, пока не вернется мой супруг. А потом... Потом вас ждет долгое путешествие...
***
- Как прошел твой день, любовь моя?- Симоона устроилась у него на коленях. К приходу мужа она успела переодеться в простой и удобный вышитый халат поверх изящной шелковой сорочки- нельзя ведь заставлять усталого после работы мужчину бороться со всеми этими кольцами и шнурами!
- Мантонни, ди Анджело и да Марто завтра повесят,- сообщил Бастиан, целуя Симону в шею. Ее распущенные волосы щекотали ему лицо, и он, зарывшись в них, вдохнул тонкий аромат нарциссов. - изменники и предатели. В кои-то веки мне попались настоящие заговорщики.
- Какая прелесть,- рассмеялась Симона, обвивая руками шею мужа,- а мне сегодня достались настоящие изменницы. Какое совпадение!
Бастиан чуть отстранился и посмотрел на нее с нежной влюбленной улыбкой.
- Ты, как всегда упростила мне задачу по вырезанию корня предательства? - уточнил он.
- Мой священный долг и мое единственное стремление - это делать твою жизнь лучше, любовь моя,- сообщила Симона, садясь верхом на его бедра,- только... - она смущенно посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц,- только я не успела пока избавиться от тел...

@темы: Алалашки

---

[Wotton]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Wotton]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Wotton]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Wotton]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Wotton]

Пропоганда гомосексуализма

- Вот за эту папа твой тебя точно убьет,- заметил Роло скептически.
- А дедушки ему помогут,- подтвердил Боло.
- За предыдущие семь не убили, и за эту не убьют,- отмахнулся Лувис.
Он оценивающе посмотрел на чернильный отпечаток будущей татуировки - чуть выше лобка, ровно по уровню белья. Восьмая татуировка, конечно, была более провокационной, чем все предыдущие вместе взятые, но Лувису нравилось думать, что она будет своего рода тестом на интеллект тех, кому посчастливится ее увидеть. Новая надпись гласила "No refunds". И оба кузена, кажется, с треском проваливали сейчас этот экспресс-тест.
- Более пошлой могла быть только бабочка на крестце,- Роло покрутился на стуле и закинул ногу на ногу.
- Или дракон, уходящий хвостом между ягодиц,- подтвердил Боло, копируя движение брата.
- Мне казалось, у твоего бывшего парня такая была,- заметил Роло.
- Потому я это и знаю,- подтвердил брат.
- Эти двое - с тобой? - осведомился подошедший тату-мастер. Лувис бросил на него быстрый взгляд. Омега. Высокий, светловолосый - чутье гримма распознавало в нем потрошителя. Лувис обожал потрошителей, и от мысли, что вот-вот этот мрачный красавчик начнет набивать ему пошлую надпись в опасной области, он начинал даже немного увлажняться. Волнительная перспектива - и еще один тест. Если мастер это заметит, почувствует, можно будет рассмотреть вариант более близкого знакомства.
Лувис не стеснялся своей природы с тех пор, как осознал ее. Да, он был омегой, которому нравятся другие омеги. И да, ему в этом мире жилось сложнее, чем обычным людям. Но, как сказал тогда, три года назад, его альфа-отец, для каждого на земле есть свое место, и если богам вздумалось сделать Лувиса именно таким, значит, так тому и быть - и нечего этого стесняться.
- Вроде того,- улыбнулся Лувис потрошителю,- не обращай на них внимания, они идиоты.
Роло хмыкнул и искоса глянул на брата. Тот ответил ему зеркальным взглядом, и оба они промолчали на заявление Лувиса. То, что кузену понравился потрошитель с жужжащей машинкой, было совершенно очевидно, а вставлять палки в колеса брату никто из них не хотел.
Потрошитель смерил их тяжелым взглядом, кивнул, словно убедился в словах Лувиса с первого взгляда. Он натянул латексные перчатки и обмакнул кончик иглы в краску.
Лувис, лежа на кушетке, откинул голову, и посмотрел на братьев. Роло продолжал задумчиво крутиться на стуле, Боло отрешенно изучал вывешенные на стенах рисунки. Свидетелями того, как Лувис расписывает собственное тело, они были не впервые, но каждый раз отчего-то испытывали неловкость.
- К тому же,- заговорил Лувис так, словно их беседа и не прерывалась,- вы видели, что написано у моего папы на спине? Моя надпись - это еще что.
- У него там по-норвежски написано,- отозвался Роло,- а мы в Канаде, и ты делаешь тату на английском.
- Зато видел бы ты лица наших норвежских родственников, когда он, раздевшись по пояс, ловил рыбу,- Лувис рассмеялся.
- Не дергайся,- меланхолично бросил потрошитель, на миг отрывая машинку от кожи Лувиса. Тот немного сконфужено замолчал. Нет, кажется, этот тип не обращает на его реакцию ни малейшего внимания. Это было вполне ожидаемо. Обычные омеги ведь не ощущают запаха других омег даже во время течки. Да и у этого татуировщика наверняка есть парень. Огромный татуированный альфа. Лувис невольно поморщился.
- Больно? - сочувственно спросил Боло.
- Нашему Луви не больно, даже когда его снарядом задевает на тренировке,- махнул рукой Роло,- так что не спрашивай ерунды!
Лувис с благодарностью посмотрел на Роло. Тот, кажется, понял его интерес к омеге-потрошителю, и теперь таким вот незамысловатым образом намекнул на то, что Лувис - крутой Гримм. Это было слишком "в лоб", возможно, но очень мило с его стороны. Лувис украдкой глянул на мастера - тот даже головы не поднял от своей работы, так что старания Роло пропали зря.
Безразличие это, тем не менее, оказывало на Лувиса совершенно обратный эффект - мастер одной рукой касался его чуть ниже того места, куда наносил рисунок, почти у самого основания члена, сквозь ткань приспущенного белья, и от этого прикосновения внутри рождалась приятная волнительная дрожь. Лувис возбуждался все больше, и ничего не мог с этим поделать.
- Ну да, в тот раз, когда на нас наехал тот громила в баре - помнишь? - подхватил идею брата Боло,- Луви ему врезал так, что чуть руку не сломал - и даже не поморщился.
Это было уже слишком - братья явно перегибали палку в описании его крутизны, и Лувису захотелось заткнуть их обоих и послать подальше - по крайней мере прочь из студии. Тем более, что толку от их стараний не было никакого.
Рука потрошителя, видимо, случайно скользнула чуть ниже, задев твердеющий член Лувиса, и он едва сдержал шумный выдох. Проклятье! Теперь мастер решит, что Лувис какой-то извращенец, раз возбуждается от жужжания машинки и разговоров о самом себе!
- Студенты? - неожиданно спросил потрошитель таким тоном, словно ответ на вопрос его ни капли не интересовал.
- Кадеты,- Роло снова провернулся на своем стуле,- в Монреальской Академии Гриммов.
- Американцы? - то, что происходило не было похоже на светскую беседу - скорее уж на легкую форму допроса. Но у татуировщика был такой голос... и эти рубленные фразы. Лувис прикрыл глаза, позволив братьям продолжать разговор без его участия, стараясь немного успокоиться.
- Из Орегона,- гордо отозвался словоохотливый Боло,- Луви из Портленда, а мы вообще-то в Бостоне родились.
- В Бостоне же своя Академия,- заметил потрошитель нейтрально. Пальцы его опять повторили свой маневр, и Лувис почувствовал, что теряет контроль над собой. Должно быть, он уже так намок, что готов протечь прямо на кушетку мастера. Стыдоба.
- Да пошел этот Бостон с его Академией,- отрезал Роло неожиданно агрессивно, и в воздухе так и повисло окончание этой фразы "и отцы наши вместе с ним".
Потрошитель хмыкнул.
Черт, он даже хмыкал крышесносно. Вот вечно так - с самых старших классов. Чем больше Лувис убеждался в том, что омеге нравятся альфы, тем больше ему самому начинал нравиться этот омега! А сейчас этот красавчик, черт бы его побрал, кажется, положил глаз на Роло! Вроде от него даже едва заметно запахло возбуждением...
Брат, конечно, не ответит ему взаимностью - это был негласный договор. Никто из их троицы никогда не претендовал на омег другого. Но менее обидно от этого не становилось.
- А сам ничего не хочешь себе набить? - спросил потрошитель ровно. Его ладонь теперь ощутимо опустилось, и на мгновение Лувису показалось, что мастер не просто случайно касается его, а вроде бы слегка... погладил?
- Неа,- совершенно искренне отозвался Боло за брата,- не хотим расстраивать дедушку.
Это прозвучало так наивно и по-мальчишески, что даже Лувис слегка расслабился под руками своего мучителя. Мучитель же в свою очередь даже не хмыкнул. Он неожиданно остановился и отложил машинку. Решительно убрал руку.
- Простите,- проговорил он, поднимаясь на ноги,- мне нужен небольшой перерыв.
Не говоря больше ни слова, потрошитель вышел из студии. Роло удивленно посмотрел ему вслед.
- Может, у него дедушка - больная тема? - предположил он задумчиво.
- Или это кодовое слово, по которому он должен пойти и убить президента,- подхватил Боло.
Лувис приподнялся на локтях и тоже посмотрел на дверь, за которой скрылся потрошитель, потом - на свою татуировку. Надпись была почти закончена, смысла делать перерыв на этом этапе не было никакого.
- Да нет, я думаю, дело в нашем Висе,- Роло повернулся к брату с загадочной улыбкой.- может, сходишь за ним? А то мы давно заметили, что вам не терпится уединиться.
Лувис посмотрел на брата зло и обижено. К чему было издеваться?
- Точно, он тебя чуть ли не облапал прямо при нас,- кивнул Боло,- давай, Вися, не робей.
Лувис сжал кулаки.
- Еще раз меня так назовешь, я тебе врежу,- предупредил он кузена - все равно которого.
- Кончай болтать,- подначил его Роло,- парня упустишь. Или струсил?
Лувис снова неуверенно посмотрел на дверь. Кузены ни за что не стали бы подначивать его без причины - они, конечно, не отличались такой уж непогрешимой проницательностью, но что если и правда... В конце-концов, в городе еще много тату-салонов - на случай, если в этот потом стыдно будет зайти...
Лувис решительно поднялся с кушетки.
- Я просто проверю, куда это он пропал,- заявил он,- мне ведь надо добить татуировку!
***
- Погоди-ка,- Клодин отстранился, убрал руку и усмехнулся,- мне казалось, ты говорил, что ты омега?
Лувис с трудом вынырнул на поверхность горячей реки возбуждения и затуманенным взглядом посмотрел на потрошителя.
- Что? - переспросил он. Рука Клодина обхватила ствол его члена и медленно-медленно принялась водить по нему. Лувис смутно улыбнулся,- а на кого похоже?
- Да тебе любой альфа позавидует,- пальцы сжались чуть сильнее. Здесь, в подсобном помещении студии, было темно и тесно, но Лувиса это ни капли не волновало. Клодин не смог продолжать работу, потому что почувствовал запах Лувиса. потому что, как он сказал, у него руки затряслись от желания.
- А ты много альфьих членов перетрогал? - не сдержал он ехидного вопроса.
- Заткнись,- Клодин перехватил его губы поцелуем, сорвал с них короткий смешок. Целовался он неторопливо и влажно, словно специально растягивая удовольствие. Лувис почувствовал, как у него закружилась голова. Он придвинулся к Клодину поближе, обхватил рукой его талию, запустил ладонь под пояс брюк. Клодин рыкнул, не прерывая поцелуя, и сладкое облако восхитительного аромата страсти окутало их. У потрошителя была течка - он сделал укол, но, кажется, тот не слишком помог. Лувис отогнал от себя мысль, что в иных обстоятельствах, возможно, Клодин и не обратил бы на него внимания. Сейчас это не имело значения. Он толкнулся в его ладонь и запустил свою глубже, коснулся горячей скользкой влаги.
- Осторожней с моей татуировкой,- хрипло проговорил Лувис, когда поцелуй наконец прервался. Потираясь об его пальцы, Клодин криво улыбнулся.
- Аванс не возвращается? - спросил он, но ирония получилась какой-то смазанной,- Думаешь, все поймут, что ты имел в виду?
Лувис прищурился, облизнул губы.
- Те, кому надо - поймут,- уверенно ответил он.
***
- Мастер татуировки?!- Лувис привык к такому тону отца, и потому сейчас не слишком запаниковал,- Детка, он простой мастер татуировки? И он потрошитель... А ты Гримм.
- А ты хексенбист и вышел замуж за простого телохрана,- напомнил Лувис мягко,- к тому же я не собираюсь звать его замуж, я пока всего лишь встречаюсь с ним.
Отец пару секунд помолчал, ища, видимо, доводы повесомей.
- Ну и как он, симпатичный? - спросил он наконец. Лувис про себя улыбнулся. Главное было пережить первую волну паники, после нее отца всегда начинали интересовать подробности.
- Да, нормальный,- ответил он кратко. Вдаваться в подробности отчего-то не хотелось. Да, Лувис мог бы подобрать множество слов для того, чтобы описать Клодина. Когда он снимал майку, мускулы на его спине играли в электрическом свете лампы. Вниз от шеи по позвоночнику спускалась татуировка змеи, теряясь хвостом между упругих смуглых ягодиц.
- Нормальный?! - переспросил отец,- просто нормальный - и все?
Лувис мог бы рассказать, каким хриплым становился голос Клодина, когда он произносил, почти по буквам "Лу-вис. Редкое имя", и юный гримм готов был благодарить отцов за то, что не назвали его как-нибудь банально вроде Мэри или Кейта.
"Если ты хотел сказать, что для тебя либо все, либо ничего, мог бы выбрать и менее провокационную формулировку" - Лувис вздрогнул от воспоминания - произнося это, Клодин медленно обводил языком поджившую татуировку, и через мгновение уже снова переходил ласками к его члену, и дальше, к истекающей смазкой попке.
- Ну он... красивый. - все также смущаясь продолжил Лувис,- а как там Изольд и Никки? Айк уже ползает? - поспешил он сменить тему, но с отцом-хексенбистом это было не так-то просто.
- Твои братья живы-здоровы, Айк целыми днями спит, ест и уже перерос тебя в этом возрасте,- на одном дыхании выговорил он,- так и что - красивый... а дальше?
- Папа, ну что дальше! - почти огрызнулся Лувис, и ему тут же стало стыдно. Он сбавил обороты и продолжил уже миролюбиво,- я пришлю тебе фотку.
- Совместную,- отозвался отец, и тон его так и говорил "кажется, я все понял..."

@темы: The Burkhardt's Clan

---

[Wotton]

Про котованов.

Рид поставил последнюю подпись под последним рапортом и быстро захлопнул папку. Развернулся на стуле, встал и сдернул со спинки куртку. Том, молодой гримм-стажер, в последние пятнадцать минут делал вид, что усиленно работает, а на самом деле только таращился в монитор компьютера. Сейчас он повторил движение шефа и встал. Рид не знал, за какие грехи этого парня отправили стажироваться именно в его отдел и именно под его начало, но парнишка был явно непуганный, и сейчас готовился совершить первую свою большую глупость на этом месте работы.
- Мистер Беркхард,- заговорил он, смущаясь, - парни собираются в бар - не присоединитесь?
Предложить нечто подобное Зверюге Беркхарду мог только совсем уж сумасшедший. Или отчаянный спорщик. Насколько Рид мог понять, Том не относился ни к той, ни к другой категории, видимо, его просто подначивали идиоты-приятели. Поэтому вместо лаконичного "иди нахуй", решил удостоить несчастного ответом.
- Я не пью,- проговорил он, накидывая куртку на плечи,- к тому же мне надо сына забрать из бассейна.
Это была правда, и Рид уже немного опаздывал - Джасмин заканчивал ровно в семь, а сейчас была уже половина. Отдать его в плавание Рид решил совсем недавно. Сюзанн, который был главным его консультантом в деле воспитания маленькой омежки, сказал, что не надо противиться выбору ребенка - пусть чем хочет, тем и занимается. Его собственный старший сын играл на скрипке - и после того, как Рид спросил, не окажется ли внезапно очередной Шон Ренар омегой, Джозеф не разговаривал с ним целый месяц. Восьмилетний же Джасмин высказал желание заниматься спортом и стать "крутым и сильным, как папочка!" Рид, вспоминая собственное детство, решил, что лучший вид спорта для здоровья и духа - это плавание. Джасмин не возражал и, кажется. был в полном восторге от этих занятий.
- Бассейна? - удивленно переспросил Том,- а разве ваш сын не котован?..
Тот факт, что Зверюга Беркхард воспитывает маленького найденыша редкой видовой принадлежности, не знал, кажется, разве что ленивый, но сейчас Риду тон Тома не понравился.
- Котован,- согласился он,- ну и что?
- Но ведь котованы не плавают,- пожал плечами Том.
Рид сделал шаг к нему, схватил за грудки и притянул к себе.
- Мой ребенок делает то, что хочет,- выговорил он ему в лицо резко и зло,- понял меня?
- П...понял,- Том знал о взрывном характере шефа, но сейчас, кажется, даже не понял, за что получает,- но сэр... вы про них разве не знаете?..
Во время рейдов на Ближнем Востоке Рид навидался достаточно котованов - и взрослых, и маленьких, но где-то за пределами тех территорий, вессены эти встречались редко - Джасмин был чуть ли не единственным таким в Бостоне. За три года Рид многое успел узнать о детях и об омежках, но о котованах - нет. Он отпустил Тома и пристально посмотрел на него.
- Что это ты имеешь в виду, дружок? - осведомился он с обманчивой мягкостью.
Том, сбитый с толку, собрался с духом и продолжил:
- Но ведь это во всех книгах о видах вессенов есть,- пожал он плечами,- котованы обладают идеальным чувством равновесия, но плавают, как кирпичи. Ну или как кошки...
Рид почувствовал себя уязвленным - этот юнец, кажется, тыкал шефа носом в его необразованность. Но по непонятной причине вместо прямого удара в челюсть, Рид решил оправдаться:
- Я наизусть знаю разделы про вессенов-агрессоров. А котованы к ним не относятся,- отчеканил он.
- О, они еще какие агрессоры,- махнул рукой Том,- особенно альфы.
- Так или иначе,- Рид застегнул молнию на куртке и решительно отправился к выходу,- мой сын-котован отлично плавает и обожает это дело, ясно?
- Так точно, сэр! - вслед ему выкрикнул Том.
***
Рид вошел в двери бассейна даже раньше семи - по пути он так гнал машину, словно опаздывал на задержание, и сам не знал почему этот дурацкий разговор с Томом так его взволновал. Пинком открыв дверь, он вошел в комнату ожидания - и одновременно с ним с противоположной стороны, из дверей раздевалки для омег, выпал Джасмин. Он явно не ожидал увидеть папочку прямо сейчас, и на миг Риду показалось, что его малыш только что безутешно плакал - таким несчастным было выражение его лица. Заметив Рида, Джасмин, однако, широко улыбнулся и бросился к нему. Рид присел, и мальчик повис у него на шее.
- Кто тебя обидел? - с места в карьер спросил Беркхард, и Джасмин вздрогнул, словно его застали за чем-то неприличным.
- Никто,- тихо ответил он.
Дверь раздевалки снова открылась, и в комнате ожидания появился тренер. Рид беседовал с ним, когда записывал Джасмина. Высокий, плечистый омега прихрамывал на правую ногу. Когда-то он был членом олимпийской сборной, но из-за травмы рано завершил карьеру. Рид проверил и перепроверил его досье и всю подноготную, прежде, чем отдать ему сына.
- Хорошо, что вы пришли, мистер Беркхард,- проговорил тренер серьезно,- я хотел поговорить с вами о Джасмине.
Рид выпрямился и устремил на тренера взгляд, каким встречал самых отъявленных негодяев на допросах.
- Котенок, возьми доллар, купи себе шоколадку,- Джасмин нехотя отцепился от руки отца и пошел в фойе, где стоял автомат со сладостями,- слушаю,- Рид шагнул к тренеру, но тот даже не попятился.
- Мистер Беркхард,- заговорил он снова,- я уже две недели тренирую вашего сына, но, вынужден сказать, скорее всего, он никогда не научится плавать.
Рид почувствовал, как внутри него закипает черная злоба. Тома он не прибил, но этот тип явно нарывался.
- Это, скорее всего, значит, что вы - хуевый тренер,- отрезал он мрачно.
- Не мне об этом судить,- спокойно ответил тип,- но бывает так, что дети просто не созданы для какого-то вида деятельности. Джасмин очень старается - это правда. Но он с трудом научился держаться на воде, и быстро начинает тонуть. Я боюсь, это может быть даже опасно для его....
Рид сжал кулаки, готовый сделать еще один шаг к тренеру, но тут маленькая теплая ладошка тронула его за локоть.
- Автомат не работает,- тихо прокомментировал Джасмин.
Рид почувствовал, как злоба сворачивает капюшон и темными кольцами укладывается у него в груди. Он моргнул и выдохнул.
- Слушай меня, котенок,- обратился он к сыну, больше не глядя на тренера,- ты можешь научиться чему хочешь, и когда хочешь. Но если сейчас ты скажешь, что не хочешь больше заниматься с этим противным дядькой, мы сюда больше никогда не вернемся, хорошо?
Джасмин смущенно перевел взгляд с отца на тренера и обратно.
- Он хороший, папочка,- сказал он наконец,- правда хороший. Но вода такая противная... и все время лезет в нос...
Рид, удостоив тренера еще одним прощальным взглядом, развернулся, перехватил ладонь Джасмина и решительно зашагал прочь.
- Я больше не буду спортом заниматься? - робко спросил Джасмин, когда они вышли к машине.
- Что за ерунда,- за этот короткий марш-бросок Рид успел все обдумать и принять решение. Идеальное чувство равновесия, значит? - просто плавание - для слабаков и лузеров. А я тебя запишу на капоэйру. Хочешь?

@темы: The Burkhardt's Clan

---

[Wotton]

Ерундовина

Он пробежал пальцами по клавишам и замер, оборвав мелодию резко, словно обрубив. Медленно и мягко, как иные касаются лба спящего возлюбленного, опустил ладони на клавиши и замер.
Шон поднял глаза от книги, которую читал, и с любопытством посмотрел на брата. Окна в Зеленой гостиной были распахнуты настежь. Теплый летний вечер врывался в комнату запахами скошенной травы, легким ветром с гор и взрывами смеха - в саду Ник, Рид и Джозеф играли в помесь футбола, волейбола и поло. Как угораздило Джозефа оказаться в этой компании, Шон понятия не имел, а Эрик так вообще готов был утащить племянника из этой свалки силком, лишь бы тот не повредил руки. Но настойчивость Ника взяла верх, и теперь он показывал класс в этой бессмысленной игре обоим сыновьям, оставив братьев Ренаров наедине друг с другом.
С тех пор, как появление на свет Джозефа помирило их, Эрик и Шон успели не то чтобы сильно сблизиться, но научиться относиться друг к другу с терпимостью и пониманием. Конфликта интересов у них больше не случалось - Эрик имел право общаться с любимым семилетним племянником, когда ему вздумается и готовить его к взошествию на престол. Конец лето и начало осени - так, чтобы даты попадали на день рождения Джозефа - Беркхарды все вчетвером проводили в загородном поместье Эрика. Гармония была достигнута, и Шон не мог этому не радоваться. С тех пор, как жизнь его вошла в счастливое ровное русло, он решил для себя, что конфликты в жизни необходимо свести к минимуму. В конце-концов, ему совершенно не на что было жаловаться - у него был муж, которого он любил больше жизни. Двое здоровых сыновей, послушных и многообещающих. В этом году, ближе к Новому году, Шон планировал вернуться к работе - Риду исполнилось пять, и можно было снова задуматься о карьере. В этой идеальной картине мира присутствие брата, забывшего о прошлой вражде, было очень к месту.
Эрик раздраженно пригладил листы партитуры и снова прошелся пальцами по клавишам.
- Что-то не так? - спросил Шон, закрывая книгу. Эрик был натурой творческой, и понять перепады его настроения простым смертным, вроде Шона, было тяжело. Но сейчас он, кажется, был чем-то сильно расстроен.
- Ерунда,- отмахнулся Эрик,- застрял на одном моменте пьесы, не могу придумать связку.
Шон пожал плечами. Вот уж чего-чего, а профессиональных советов в области музыки от него дождаться было сложно.
- Ты играл, и мне нравилось,- заметил он,- очень красиво.
Эрик раздраженно дернул плечом.
- Много ты понимаешь,- отрезал он,- как можно о музыке изъясняться такими банальными понятиями, как "красиво-некрасиво", "нравится-не нравится". Музыка она же как... она как кровь. Как воздух. Могут нравиться кровь или воздух? Красиво!
Он фыркнул, а Шон независимо пожал плечами.
- Ты всегда был музыкантом, а не поэтом,- ответил он, возвращаясь к своей книге. Эрик явно не был настроен на содержательную беседу. Подумаешь.
Эрик с презрительным "Ха!" снова уткнулся в партитуру, и некоторое время задумчиво чиркал в ней карандашом. Потом наконец, резко поднявшись на ноги - так, что банкетка упала с глухим стуком - схватил стопку бумаг, решительно подошел к распахнутому окну и широким жестом драматично выбросил ее в сад. Белые листы, кружась, опускались на ветви розовых кустов. Шон, отложив книгу, подошел к брату сзади, меланхолично проследил за траекторией полета бумаги, вздохнул. Внизу, прямо под окном, удивленно застыл Рид - он сжимал в руках мяч и во все глаза смотрел вверх на отца и дядю.
- Вы чего это там? - спросил он наконец.
Шону всегда казалось, что младшего племянника Эрик предпочитал не замечать. Его появление не вызвало у Эрика никакой реакции, и в своем доме он его терпел исключительно в качестве приложения к Джозефу, без которого не обойтись. Вот и сейчас он не удостоил маленького Гримма ответом и, оттолкнув Шона, отошел от окна. Шон оперся руками о подоконник и улыбнулся младшему сыну.
- Ничего, дорогой, дядя Эрик немного расстроился,- мягко пояснил он.
- Ну где ты ходишь?- рядом с Ридом из кустов появился Ник - запыхавшийся и раскрасневшийся. Он обозрел бумажный снег вокруг, поднял глаза на Шона. - Все в порядке? - поинтересовался он слегка напряженно. Шон знал - в доме Эрика Ник всегда чувствовал себя немного неловко, и такие вот порывы творческой натуры хозяина, неизменно ставили его в тупик.
Шон махнул рукой и снова улыбнулся Риду.
- Идите, играйте дальше,- проговорил он,- с Эриком я разберусь.
- Идем, пааап,- Рид, быстро забывший о непонятном инциденте, потянул Ника за собой, и тот подчинился, послав Шону последний вопросительный взгляд.
Шон прикрыл окно и наконец снова повернулся к Эрику. Тот сидел за роялем и постукивал пальцами по клавишам, словно примерялся - стоит ли надавить посильнее и заставить инструмент петь, и пока не решаясь этого сделать.
- Что на тебя нашло? - поинтересовался Шон, подходя к брата вплотную.
- Хочешь, я расскажу тебе одну историю? - вопросом на вопрос ответил Эрик. Шон, признаться, был не готов к излияниям брата, особенно учитывая его предыдущее выступление, но все равно кивнул и присел на банкетку рядом с ним.
- Это было тридцать... или тридцать два года назад,- нервные тонкие пальцы Эрика застыли над клавишами и опустились плавно, как листы партитуры,- и в то время я думал, что жизнь моя не имеет ровным счетом никакого смысла.
Шон коротко усмехнулся. Перебивать, конечно, было не вежливо, но он не сдержался.
- Ну конечно, единственный сын Георга Ренара, чья жизнь не имеет смысла,- выговорил он с обидой, которую сам от себя не ожидал, но отступать было поздно.
- Вот именно,- подтвердил Эрик спокойно, словно вмешательство в рассказ ничуть его не задело,- кто такой Георг Ренар знали все, а кто такой был Эрик Ренар? Сын Георга - и не более того.
Шон коротко кивнул - подобные чувства были хорошо ему знакомы. Сам он даже для собственного отца-омеги был всего лишь сыном Георга Ренара - причем сыном неполучившимся.
- Единственное. что получалось у меня действительно хорошо, это пение,- Эрик улыбнулся, и в улыбке его проскользнула минутная грусть.
- Я знаю эту историю,- снова не выдержал Шон,- ты говорил, что именно из-за этого занялся музыкой.
- Верно,- кивнул Эрик. Рояль под его руками на мгновение ожил. Сидя за ним, Эрик никогда не мог оставаться спокойным - он постоянно касался его, иногда наигрывал что-то бессвязное - так недавно живущие вместе люди никак не могут перестать касаться друг друга. - верно, но не совсем. Когда мне исполнилось тринадцать, случилось то, что происходит со всеми юными альфами в этом возрасте.
- Твой голос начал ломаться,- выговорил Шон.
- Мой голос начал ломаться,- подтвердил Эрик,- и вместе с ним - вся моя жизнь. Я не видел смысла просыпаться каждое утро. Я не видел смысла жить - не знаю, понимаешь ли ты меня.
- Более или менее,- кивнул Шон. Он понимал, что это такое - лишиться того, что составляло смысл жизни. Те два месяца между признанием Нику в своей сущности и тем, как они наконец воссоединились, были настоящим кошмаром.
- Я искал способ остановить этот процесс,- продолжал Эрик,- и кто-то посоветовал мне сходить к хексенбисту. Говорили, он сумеет сварить такое зелье, которое изменит набор альфа-гормонов и остановит этот ужасный процесс разрушения моего голоса. И я решился. Тот хексенбист был таким красивым. Я помню, как впервые пришел в его квартиру на Монмартре. Третий этаж, вид на реку. В комнате пахло травами и старыми книгами. Он приветствовал меня так, словно я был его старым другом - а я не мог на него налюбоваться. Он был такой миниатюрный, такой хрупкий, что я впервые в жизни подумал, что во взрослении нет ничего страшного, если позволено будет влюбляться в таких омег, как он. У него были такие волшебные зеленые глаза... А знаешь, как его звали?
Шон молчал всего мгновение.
- Мадлен Арени,- ответил он после паузы.
- Мадлен Арени,- подтвердил Эрик с полуулыбкой,- он был так мил со мной. Велел мне ничего не бояться. Мне было тринадцать лет, и я хотел всю музыку на свете посвятить ему одному. Он просил меня спеть, и, когда голос мой сорвался на высокой ноте, я думал, что умру от стыда. А потом Мадлен дал мне зелье, которое должно было повлиять на мои гормоны.
Он замолчал, и в комнате повисла тяжелая плотная тишина, словно вокруг братьев опустился стеклянный купол.
- Строго говоря, он не обманул,- продолжил Эрик,- это зелье и правда повлияло на мои гормоны. Врачи сказали моему отцу, что я никогда не смогу иметь детей. Но это было ничто по сравнению с тем, что голос ко мне так и не вернулся.
Эрик замолчал, и Шон вздохнул и покачал головой.
- Я тоже могу кое-что рассказать про Мадлена Арени,- заметил он после паузы,- когда восемь лет назад мой муж намекнул на то, что неплохо бы организовать в новом доме детскую, я думал, что с ума сойду, пока придумывал, как сообщить ему, что после сорока лет приема зелий я едва ли смогу родить ему детей. Мадлен Арени был настоящим мастером своего дела, ему не повезло лишь один раз - когда от Георга Ренара он произвел на свет сына-омегу.
Они снова замолчали, и Эрик, почти не замечая этого, наигрывал негромкую минорную мелодию.
- Почему ты заговорил об этом сейчас? - наконец спросил Шон.
- Я наблюдал за твоими детьми,- отозвался Эрик, и музыка теперь звучала все настойчивей и громче,- и думал о том, что это могли бы быть и мои дети.
- Они и так тебе не чужие,- пожал плечами Шон,- Джозеф так вообще видит в тебе чуть ли не идеал во плоти.
Эрик усмехнулся.
Шон, понимая, что добавить ему к сказанному, в сущности, нечего, собирался было похлопать брата по плечу или даже обнять в знак поддержки, но дверь гостиной отворилась, и на пороге появился Джозеф.
- Я не помешал? - спросил он с учтивостью, которую от семилетнего мальчика ожидать было сложно.
- Нет,- покачал головой Шон,- но я думал, ты играешь с папой и братом.
- Мне надоело,- отмахнулся Джозеф,- гриммам - гриммово, а я-то не гримм.
- Слава богам,- Эрик оставил в покое клавиши и улыбнулся племяннику.
- Я думал, может, дядя Эрик поучить меня играть?- продолжал Джозеф, в упор глядя на дядю,- у него так красиво выходит, я тоже хочу.
Шон с сомнением посмотрел на брата. К своему роялю он даже настройщика подпускал только под собственным пристальным надзором. Даже Шону не разрешалось касаться клавиш.
- Если твой папа подвинется,- легко согласился Эрик, и Шон поспешил встать с банкетки. Джозеф быстро занял его место и с благоговением посмотрел на черно-белый ряд клавиш. - слушай внимательно, мой мальчик,- Эрик мягко погладил Джозефа по темным волосам,- в гамме семь нот, и мы начнем с тональности ми-минор. Ставь пальцы сюда...
***
Шон вышел в сад и несколько секунд постоял под лучами заходящего солнца, жмурясь и вдыхая разливающуюся в воздухе вечернюю прохладу. Покой его, однако, длился не долго. Неся подмышкой смеющегося и извивающегося Рида, рядом с ним появился Ник.
- А куда Джо делся? - спросил он, перехватив сына так, что теперь он сидел у него на руках, обхватив шею,- не по душе ему наши гриммовские развлечения.
- Я гримм! - заявил Рид гордо прямо Нику в ухо.
- Конечно, гримм,- согласился Шон, погладив его по ноге, потом улыбнулся Нику,- он с Эриком. Они друг в друге души не чают.
Ник нахмурился.
- Пытается переманить нашего сына? - спросил он, стараясь придать своему тону оттенок шутки.
- Не говори ерунды,- Шон быстрым жестом растрепал сперва волосы сына, потом - мужа,- он его любит, а любящих тебя людей никогда не бывает слишком много.
Ник улыбнулся.
- Мне бы вот хватило и тебя одного,- заметил он. Рид, включившись в ситуацию, дернул Ника за волосы,- и тебя, парень, конечно,- поспешил заверить сына Ник.
- У Эрика нет такого прекрасного омеги, как у тебя,- напомнил ему Шон,- и знаешь, что я подумал? Что если приехать сюда ближе к зиме? Скажем, в начале декабря - на мой день рождения? Всегда мечтал о дне рождении в замке.

@темы: The Burkhardt's Clan

---

[Wotton]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Wotton]

Драма

Он разлепил веки и осторожно пошевелил головой. Тяжелая, но, кажется, не болит. Проклятое шампанское часто подкидывало неприятные сюрпризы, но, кажется, не сегодня. Келли Грейс снова прикрыл глаза и выдохнул. Лежать в ароматной свежести своих простыней было невыразимо приятно даже сейчас, когда во рту остался неприятный привкус сотни выкуренных сигарет, а мозг несильно, но надоедливо давит на глазные яблоки изнутри. Это все поправимо - вот сейчас Грейс снова поднимет веки, выпьет кофе и почистит зубы, примет теплый душ и устроится под боком у Анселя, у которого, кажется, сегодня выходной.
Он снова вздохнул и осторожно сел, а уже после этого открыл глаза окончательно.
Кровать рядом была пуста и даже не смята, словно Ансель и не спал на ней. На миг Келли-Грейс заволновался - куда же он мог деться? Не ночевал дома? Или ушел еще до его пробуждения? В голове один за другим вставали смутные образы вчерашнего вечера. Грейс помнил, как шофер остановил машину у дома, кажется, Келли споткнулся, выбираясь из нее, но не упал - нет-нет. Потом он шел по коридору к лифту, и за этим сразу - пустота. Но сейчас Грейс лежал в собственной постели, в пижаме, а не во вчерашних шмотках, выходит, либо его автопилот за эти годы успел настроиться безотказно, либо вчера его все же встречал Ансель. Тревога Грейса все нарастала. В последнее время они с Юханссоном часто ссорились. Грейсу приходилось очень много работать - заканчивались съемки одного фильма и готовилась рекламная компания следующего. Его пригласили участвовать в еще одной постановке на Бродвее, кроме успешно шедшего мюзикла "Эвито". Из-за всего этого дома Келли почти не бывал, часто задерживался на презентациях и фуршетах, откуда почти всегда возвращался на автопилоте. Но ведь Ансель знал, кого берет замуж - пока они не стали встречаться, и Юханссон работал его телохранителем, он насмотрелся на образ жизни Келли и должен был быть к нему готов! Тем не менее, Ансель все чаще намекал Грейсу, что хочет нормальной семейной жизни и - что самое страшное - детей! Восьмерых? - ехидно уточнял Келли, который о детях и подумать боялся, и счастья в их отношения с Анселем эта ирония явно не добавляла.
Келли Грейс тысячу раз говорил себе - убежденно, безапелляционно - если Анселю что-то не нравится, он может катиться на все четыре стороны. Да, они зафиксировались, поженились и, несомненно, Грейс любил его, но если муж не мог понять его образа жизни и принять таким, какой он есть, то пусть катится к чертям.
Все это было довольно убедительно, пока Грейс не начинал задумываться о том, что же будет, если Ансель действительно от него уйдет. И от ощущения этой, хоть и потенциальной, но пугающей пустоты, хотелось кричать, плакать, и обещать Юханссону остепениться и нарожать ему хоть двадцать детей.
Но наступал вечер, и все начиналось сначала. Это было сильнее Грейса - это была его жизнь и его призвание. А Ансель...
- Ансель?..- голос прозвучал хрипло и глухо. Келли и сам удивился тому, каким напуганным был его тон. Во всей квартире царила звенящая тишина.
- Ансель? - на этот раз позвать получилось громче, но от звука собственного голоса в голове Грейса взорвалась капсула боли. Он, не обращая на это внимания, откинул одеяло, намереваясь встать и бежать разыскивать мужа, но дверь в спальню отворилась, и Ансель возник на пороге. Такой высокий, в светлой футболке и домашних брюках - ангел да и только. Грейс с облегчением откинулся на подушки и улыбнулся.
- Ансель,- проговорил он,- мне показалось, ты ушел...
Ансель молча подошел к кровати, опустил на тумбочку со стороны Келли поднос. Кружка кофе - огромная, с полярным медведем - Грейсу подарили ее племянники на свадьбу. Кофе он пил только из нее. Маленькая тарелочка с сухими галетами - на случай, если его будет тошнить. Ансель всегда знал, как помочь, если Келли было плохо. Что бы с ним ни происходило, Ансель всегда был готов к этому и ни разу еще не ошибся, налаживая неприятные ситуации.
- Ансель,- Грейс потянулся было к нему, чтобы обнять в порыве нежной благодарности, но на него словно холодом пахнуло, как от айсберга, и он чуть отпрянул. Вцепился в горячую кружку, чуть было не обжег ладони и не разлил кофе на колени, но удержал ее.
- Голова не болит? - спросил Ансель ровно, и от этого тона у Келли засвербило в горле. Захотелось ылить кофе на Юханссона, лишь бы заставить его убрать с лица это отстраненное, чужое выражение. Словно он был сиделкой в клинике для безнадежно больных преступников.
- Анс...- начал было Келли.
- Голова. Не болит? - повторил Ансель, без нажима, но веско. Келли съежился и сделал короткий глоток из кружки, лишь бы потянуть время.
- Нет,- ответил он наконец. Вкуса кофе он не ощутил, словно тон Анселя был анестезией, притупившей вообще все его чувства.
- Не тошнит? - снова это выражение лица. Глаза у Анселя - как две голубые льдинки.
Келли захотелось ответить "Да!" даже продемонстрировать, насколько ему плохо, лишь бы спровоцировать Анселя хоть на какое-то привычное проявление заботы. Заставить прикоснуться к себе - положить на лоб большую прохладную руку, позволить прижаться к себе.
- Нет, - ответил он едва слышно.
Ансель кивнул. Встал и направился к двери. Келли Грейс за мгновение осознал - происходит что-то непоправимое, страшное, невыносимое. Он метнулся по кровати, выпустив из пальцев кружку. Горячий кофе вылился на одеяло, закапал на пол, но Грейс ничего этого не заметил. Ансель остановился и обернулся.
- Ну что ты наделал? - спросил он флегматично. Было совершенно очевидно - его это не интересует. Даже если бы Келли вылил этот треклятый кофе себе на голову, Ансель все равно уйдет.
- Ты куда? - спросил Келли дрожащим голосом.
- Ухожу,- ответ такой очевидный, голос все такой же ровный и безразличный. На мгновение Келли захотелось ударить Юханссона. Схлынув, вцепиться когтями ему в лицо. За одно-единственное слово. Убийственно жестокое. Непоправимое.
- Далеко? На работу? - глупые, глупые вопросы. Келли знал на них ответы и так, но вдруг, если потянуть время, Ансель еще передумает?..
- Нет. Просто ухожу. - Ансель пожал плечом. Келли Грейс душу бы отдал сейчас за то, чтобы залезть к нему в голову, узнать, о чем он думает, и вытрясти эту мысль оттуда напрочь.
- Почему? - Грейс сел на колени на кровати и сцепил руки перед собой замком. Он чувствовал себя так, словно вышел на сцену, не выучив роли и не одевшись в костюм. Все шло наперекосяк, но выглядело таким нереальным, чтобы поверить в происходящее было сложно. Разум хексенбиста тут же сложил множество вариантов того, как можно задержать Анселя. Сказать ему, что Грейс все же ждет от него ребенка? После вчерашнего это вряд ли была такая уж блестящая идея. Пообещать исправиться и бросить все? Он это уже обещал, и не раз. И вопрос "почему?" в свете этого звучал почти как издевательство.
- Я устал,- лицо у Анселя было непроницаемым и спокойным. Безмятежным почти. Когда Келли играл безнадежно больного, смирившегося со своей участью, режиссеры хотели добиться от него именно такого выражения лица. - я люблю тебя. Но я устал.
- Что я вчера сделал? - это его "я люблю тебя" было куда более жестоким ударом, чем "я ухожу", Келли захотелось расплакаться, как маленькому. В прошлом, стоило ему заплакать, появлялся папочка Ник и решал все проблемы. Позднее, стоило ему нахмуриться, и все проблемы решал Ансель. А теперь Ансель уходил.
- Ничего,- он снова пожал плечами. - ничего нового. Но смотреть на это я больше не могу.
Келли отполз по кровати обратно, вляпался в лужу кофе, но не обратил на это внимания. Непрошеные, на память один за другим приходили обрывочные воспоминания из прошлого вечера - или из предыдущих, сложно было разобрать. Ансель, подхватывающий Грейса, когда тот спотыкался об ступеньку. Ансель морщится: "От тебя пахнет альфой". "Это ничего, сладенький, он всего лишь мой партнер!" Ансель держит его, когда Келли склоняется над раковиной, извергая из себя шампанское и канапе. Ансель, стаскивающий с него брюки, и собственный голос Грейса "Лео, прекрати!" И какой смысл объяснять теперь, что с этим Лео у него никогда ничего не было. Несколько пьяных танцев, несколько постельных сцен и "общих шуточек" на эту тему.
Келли захотелось сжаться в маленький комочек, спрятаться в угол и не смотреть больше на Анселя - не видеть, как он уходит.
- Мне без тебя никак,- банальная фраза из глупого сценария. Но вся сцена была пропитана глупостью - причем в основном, глупостью Келли.
- И мне без тебя,- кажется, голос Анселя все же дрогнул,- но я не могу. Больше не могу.
***
Он ушел так, словно его и не было никогда. Келли открывал шкафы, заглядывал во все комнаты, но Ансель не оставил после себя ни единого следа, ни зубной щетки в ванной, ни записи на стикере на холодильнике, ни единой вещички на вешалках.
Грейс просел на кровать. На белых простынях все еще красовалось большое коричневое пятно от кофе. Глупо хранить его, как последний след пребывания Анселя, но мысль о том, что это именно его руки сварили этот кофе, не оставляла Грейса.
Он потянулся за телефоном. Набрал номер, ни на секунду не задумавшись. Когда на том конце провода ответили, Келли постарался, чтобы в голосе его не звучало ни слез, ни дрожи.
- Пап,- Грейс накрутил на пальчик телефонный провод,- папочка, можно я приеду?

@темы: The Burkhardt's Clan

---

[Wotton]

---

[Wotton]

Like a virgin

***
- Это какая-то ошибка! - Ник казался очень рассерженным - еще минута и врежет портье кулаком. Тот, однако, сохранял показное спокойствие, чем, кажется, еще больше злил Беркхарда. Шон с начала перепалки не проронил ни слова, стараясь подавить в себе непрошеное волнение из-за случившегося. При заказе номера произошла ошибка. Фатальная, невероятная ошибка. Их с Ником, приехавших в Форкс, штат Вашингтон, на судебное разбирательство, по которому оба они проходили, как свидетели (Ник, как гримм, схвативший преступника, Шон, как капитан Отделения, ответственный за этот скандальный арест), вместо двух раздельных с одной кроватью поселили в одном двойном с одной кроватью. Хорошо хоть не в люксе для молодоженов.
- Возможно. Даже скорее всего,- миролюбиво подтвердил портье,- но мое дело - ключи выдавать. И у меня в заказе значится, что для вас забронирован один номер. Парный.
- Ник, ну в конце-концов,- наконец решился подать голос Ренар. Он едва сдержался, чтобы не опустить руку в успокоительном жесте на плечо Нику. Проклятые препараты в последнее время давали одну осечку за другой, и, кажется, больше не предохраняли его от влияния приближающейся течки на сознание. Оказаться с Ником в одном номере - более того, в одной постели в первый ее день казалось чем-то немыслимым и невыносимым. Но Шон был отпрыском королевской семьи - и старался держать себя в руках,- я могу снять другой номер для себя.
- Ничего не выйдет, сэр,- покачал головой портье,- сейчас столько туристов - после премьеры этого дебильного фильма про вампиров, в наш городишко повалили юнцы со всех концов Америки. Так что номер вы сможете снять разве что в Медфилде - это в сорока километрах к югу. Позвонить им?
- Не надо! - решительно рявкнул Ник, и Шон почувствовал, как у него внутри все сжалось от восторга и возбуждения. Черт, он хотел его. Сильнее, чем когда бы то ни было. Он хотел его и прежде - едва ли не с первой их встречи, подавляя в себе эти желания препаратами, спортом или самоубеждениями, но ничего не помогало. И сейчас, когда течка должна была вот-вот начаться, желание это рисковало стать неуправляемым.- ничего, кто-нибудь из нас поспит на полу. Одеяла-то вы выдаете?
- Хоть пять штук,- улыбнулся портье.
- Обойдемся двумя,- мягко кивнул Шон. Он будет спать на полу - решено. С открытыми окнами - может быть, холодный форксский сквозняк сможет остудить его неуемное естество.
***
- Ну и потом он остался на морозе в одних трусах,- завершил Ник свой длинный и довольно путанный рассказ. Шон рассмеялся - искренне и легко. Какой бы дурацкой ни была история, Ник умел ее рассказывать так, что невольно заинтересуешься и будешь реагировать именно так, как предполагал рассказчик. Шона это восхищало. Ник из любой ерунды мог сделать нечто занимательное и смешное. Должно быть, из него получился бы прекрасный отец.... На этом месте Шон предпочитал свои размышления прерывать. Каким бы отцом ни получился бы Ник, ему, Шону, узнать этого было не суждено. Но минутами наедине с Ником он искренне наслаждался.
Они заселились в просторный двухместный номер с кроватью такой огромной, что Ник заявил "Да мы если вдвоем тут спать будем, ночью и не встретимся на ней". Пока Беркхард переодевал рубашку, Шон заперся в ванной и принял дневную дозу своих лекарств. Вколол дополнительный блокиратор - течка уже ощущалась всем телом и разумом. Никакие зелья не могли теперь этому противостоять, и Шон боялся, что ему придется повышать дозу, иначе секрет его рисковал выйти наружу.
Разбирательство было назначено на завтра, и решено было пообедать в ресторане гостиницы. Пиво здесь подавали местное - вполне сносное, и Ник уже приканчивал второй стакан. Шон старался не пить вовсе - это могло все лишь усугубить.
- А что, капитан,- заговорил вдруг Ник, окуная в соус маленькую креветку,- не боитесь вы с вашим помощником мутить? А ну как он подаст на вас в суд за сексуальные домогательства?
Шон смутился. О Кевине, своем омеге-помощнике, он и думать забыл. Естественно, между ними ничего не было - Кевин был нужен для того, чтобы маскировать запах Шона сейчас, когда препараты теряли свою силу. Но по всему участку, естественно, ходил слух, что капитан трахает свою омежку-секретаря прямо на столе. Шон не возражал. Это объясняло "запах Кевина", исходивший изредка от него самого.
- Почему ты вдруг о нем вспомнил? - спросил Шон, чуть прищурившись. Едва ли пиво ударило в голову Нику, и потому Беркхард решил завести задушевный разговор о бойфрендах- не дайте боги, еще начнет рассказывать о своем Джульетте.
- Да просто от вас даже сейчас им пахнет,- хохотнул Ник,- а ведь мы три часа летели и вы переоделись даже. Горячая штучка этот Кевин.
- Между нами нет ничего серьезного,- заявил Шон. Отчего-то мысль о том, что Ник свято верит в его роман с помощником и ему на это наплевать, показалась Шону неприятной. Обидной даже. Ну да, с чего бы Ника это волновало? Разве что ему бы нравился Кевин. Но так же еще хуже...
- А кто говорит о серьезном? - улыбнулся Ник. Кажется, алкоголь все же развязал ему язык, и теперь он вышел на несколько иной уровень откровенности,- он хорошенький, но по мне так слишком смазливый. Но запах у него...- Ник закатил глаза и вздохнул,- охуенный,- наконец выдал он.
Такого комплимента своему собственному запаху (Кевин по приказу шефа вгонял себе блокиратор даже когда не тек) Шон не ожидал, и едва смог сдержать улыбку.
- Запах как запах,- невольное кокетство он скрыл за глотком пива,- все омежки так пахнут.
- Неа,- возразил Ник решительно,- не знаю, что за омежки встречались вам, но - я могу быть с вами честным?
- Конечно,- кивнул Шон. Настоящий альфийский разговор о попках и запахах омежек начинал его смущать. Но не показывать же этого!
- Так вот,- приободрился Ник,- у меня были парни. Да и жених есть - Джульетт, ну вы помните. Так вот никто из них не пах так охуенно, как этот ваш Кевин. Есть в его запахе что-то такое.... невероятное. Я вот даже ловлю себя иногда на мысли, что не прочь не просто завалить его, а... - он осекся,- впрочем, о чем это я? Уводить парня у своего босса - плохой фен-шуй, верно? - и он рассмеялся, снова хлебнув пива.
Шон моргнул, не в силах сразу ответить и едва подавляя в себе желание переспросить - не просто завалить, а что??
- Ох, ну ладно,- Ник отодвинул от себя пустой бокал,- наверно, пора на боковую. Завтра в гребанную рань этот сраный суд!
- Верно,- Шон кивнул и тоже отставил бокал. От мысли о том, что сейчас они направляются в их совместный номер, по телу прокатилась горячая дрожь. О, что бы только Шон не отдал за возможность пойти с Ником в номер, который действительно был заказан для них двоих, лечь в постель рядом с ним, подставиться под его ловкие теплые руки.... Но реальность была жестока.
***
- Спокойной ночи, Ник,- Шон натянул одеяло повыше, и Ник, свесившись с кровати, посмотрел на него с сомнением.
- Кэп, ну что за глупости? Ложитесь сюда - кровать реально огромная. Обещаю во сне не пукать и не пинать вас.
- Все в порядке, Ник,- Шон улыбнулся. Он принял вечернюю дозу таблеток, но проклятая течка пробивалась сквозь них. Разумнее всего было бы сейчас вообще выйти из номера прочь, в холодный туман Форкса, бродить по улицам, пока жар желания не остынет внутри. Чего уж говорить о том, чтобы лечь с Ником в одну постель?!
- Да? Ну ладно,- в голосе его все еще слышалось сомнение и, как показалось Шону, искренняя забота. И за это Шон готов был все рассказать ему прямо сейчас. Довериться, чтобы потом отдаться. Проклятье. Ник снова залез на кровать и погасил свет на прикроватной тумбочке. Воцарилась благословенная тишина и темнота, и Шон, понимая, что не сможет заснуть, решил дождаться, пока уснет Ник, сходить в ванну и там...
- Эй, кэп,- голос Ника звучал как-то странно. Вовсе не как голос того, кому просто вздумалось поболтать перед сном.
- М? - спросил Шон, стараясь, чтобы его собственный голос звучал сонно.
- От вас так пахнет этим Кевином, что единственное, чего мне сейчас хочется, это передернуть,- признался Ник. Альфийские разговоры дошли уже до этого уровня, и это пугало. Шону было приятно, конечно, что Ник теперь, кажется, рассматривает его, как друга-альфу, но разве этого он на самом деле жаждал?
- Прости,- сконфуженно проговорил он,- я пойду еще раз приму душ и переоденусь. Хотя, боюсь, в моем чемодане все вещи им пропахли. А твоя одежда мне мала.
- Спите голым,- предложил Ник,- на кровати. А я - на пол.
От этого предложения у Шона перехватило дыхание и он сперва даже не нашелся, что ответить.
- Шучу я,- отмахнулся Ник, но что-то в его тоне подсказало Шону, что он скорее ждал его реакции, чем на самом деле шутил. - ничего, это приятно даже. Я же говорил - ваш Кевин пахнет, как ни одна другая омежка.
Снова воцарилась тишина, на этот раз - куда более напряженная, чем прежде.
- А вы вообще-то классный парень, кэп,- снова заговорил вдруг Ник, поерзав на кровати,- нам как-то раньше пообщаться толком не удавалось, как сегодня. Но я всегда догадывался, что вы классный и только прикидываетесь пафосной задницей.
- Субординация,- мягко напомнил Шон, хотя внутри у него сердце подпрыгнуло до самого горла от этих прекрасных слов.
- Да ладно вам,- усмехнулся Ник,- какая субординация, когда вы лежите на полу в номере для новобрачных.
- Верно,- Шон улыбнулся в темноту,- тогда - спасибо. Ты тоже... классный, Ник.
- Угу,- пробормотал Ник и снова замолчал. Шон искренне надеялся, что теперь-то он наконец уснет.
Тишина длилась несколько минут, и Шон и сам уже начал задремывать, как вдруг Ник дернулся и со стоном сел.
- Блядь! Блядь! Не могу! - почти выкрикнул он,- этот запах меня просто с ума сводит! Неужели Кевин ваш такой пахучий, что за день не выветрилось! Вот ведь проклятая омежка!
Шон стиснул зубы - слова сами рвались из горла, и он жестоко подавил нежданный порыв.
- Хочешь, я уйду? - спросил он,- посплю в машине?
- Да вы охуели что ли? - голос Ника на мгновение сорвался, и в темноте Шону не было видно, что так зашуршало - похоже, Ник запустил руку под одеяло. - Блядь! - обратился он уже в пространство,- взять бы этого Кевина и засадить ему хорошенько! По самые помидоры. Чтобы его течная попка вздрагивала, а потом, когда он разок кончит, вылизать ее, сладенькую, маленькую дырочку...
Шон закрыл глаза и задышал чаще - его воображение услужливо нарисовало картину того, как Ник все это проделывает - не с Кевином, конечно, а с ним, Шоном. Он почти ощутил его язык в своем влажном пульсирующем анусе, почти почувствовал, как твердый горячий член врывается в него..
- Блядь, да оно все сильнее пахнет! - почти простонал Ник.
Шон услышал, как прошуршали простыни, и через мгновение Ник оказался рядом с ним на полу. Шон, повинуясь ужасному, непоправимому, но при том такому естественному порыву, подался ему навстречу, но тут же отпрянул.
- Нет,- выдавил он через силу, - нет.
И Ник тоже будто очнулся.
- Блядь, чтож я делаю...- выдохнул он,- простите, кэп, я просто...
Он собрался было отползти в сторону, но в этот же миг Шон понял - если он допустит это, жалеть будет потом всю оставшуюся жизнь.
- Ник,- он протянул руку и перехватил его запястье,- Ник, это не Кевин так пахнет,- выпалил он на одном дыхании,- это я.
Секунду висела тишина. Из-за проклятой темноты невозможно было разглядеть лицо Ника, и Шон боялся, что на нем сейчас отразилось отвращение и ужас.
- Я, блин, так и знал! - голос Ника почти смеялся. Это была не насмешка, а тон, с которым выдыхают, когда оказывается, что все не так страшно, как казалось сначала,- я-то, блин, боялся, что превратился в долбанного гея, раз меня на альфу потянуло! Запал, как пацан какой-нибудь. Но потом понял - что-то не так... Вы, значит, у нас омежка? Большая сладкая омежка?
Шон сглотнул. В выражении Ника не было ни капли злобы или иронии - он, кажется, был искренне рад. И в следующий миг до Шона дошел смысл всего сказанного. Запал. Запал на него еще тогда, когда думал, что он - альфа. О, боги...
- О, Ник,- проговорил Шон на выдохе, и не успел вдохнуть снова - Ник поймал его губы своими.
Поцелуй длился, казалось, так долго, что под конец у Шона начала кружиться голова. Но лишь после того, как губы их разомкнулись, Ник решился предпринять что-то еще. Его руки - теплые, как и воображал себе Шон - избавили его от пижамных брюк молниеносно быстро, но без лишней суеты, словно Ник репетировал этот момент снова и снова. Ладони прошлись по бедрам вверх, и Шон почувствовал, что попка его, увлажнившаяся, даже уже истекающая смазкой, конвульсивно сжалась от этих касаний. Боги, один этот миг стоил всех долгих месяцев ожиданий. Ник запустил руку ему под ягодицу и чуть приподнял его - нашарил подушку и подпихнул ее Шону под поясницу.
И в следующий миг его губы коснулись его там... Шон и не догадывался раньше, что может быть настолько хорошо от одного лишь касания. Он тяжело, но негромко застонал. Дернулся и шире развел ноги.
- Большая... сладкая омежка...- выдохнул Ник, и его дыхание обожгло болезненно чувствительную кожу Шона,- моя большая омежка...
Да! - хотелось крикнуть Шону - да, твоя омежка, вот уже сколько времени, только твоя! Но он мог лишь невнятно стонать, пока горячий ловкий язык Ника проникал в него снова и снова, облизывая, дразня, все настойчивей врываясь в самый центр его сладкой дрожи.
Всего нескольких секунд, казалось, хватило, чтобы Шон, изогнувшись, кончил. Ник выпустил его, поцеловал все еще болезненно возбужденный анус и, скользнув выше, все еще придерживая Шона под поясницу, вошел в него одним резким толчком.
Это было... как взрыв тысячи солнц. Как рождение тысяч вселенных и падение их во мрак. Это было как первый в жизни вздох, как последний удар сердца. Как музыка - настолько божественная, что человеческое ухо не в силах ее услышать. Это был его альфа. А он был - его омегой. И в миг, когда вторая разрядка накрыла Шона, он почувствовал, как сотни прозрачно ослепительных нитей вырываются из него, чтобы навеки привязать его душу к душе Ника.
***
- Конечно, чтобы впервые заняться любовью, мы выбрали не кровать для новобрачных а коврик у этой кровати,- притворно сокрушаясь, вздохнул Ник.
- Любовью? - переспросил Шон. Веки его слипались. Лишь пару мгновений назад они смогли наконец оторваться друг от друга, все еще лежа на полу.
- Ну вот только не начинай, малыш,- Ник, хохотнув, боднул его головой в плечо,- если уж я влюбился в тебя, пока ты был альфой, а я в это верил, сейчас-то уж точно это можно назвать так и никак иначе.
Шон смутно улыбнулся. Ему не хотелось сейчас думать и анализировать. Не хотелось вспоминать, что рано или поздно придется вырваться из этой волшебной неги близости и, вероятно, вернуться в реальность, где он - альфа, и никак иначе. Попросить Ника хранить тайну.
Но не сейчас. Сейчас была лишь приятная тяжелая усталость во всем теле и Ник. Такой близкий, такой родной.
- Тут дует,- вдруг заволновался Ник,- ты не простынешь, малыш? - забота в его голосе была такой правильной и естественной, словно не было ничего более логичного, чем это волнение альфы за своего омегу, и сердце Шона дрогнуло от невыразимой, огромной, необъятной любви к нему.
- Давай ляжем на кровать,- мягко предложил он,- и на этот раз, может, сделаем все на ней, как нормальные люди.
Глаза Ника засветились - это было видно даже в смутной полутьме номера.
- Какая у меня развратная, ненасытная малышуня,- довольным голосом выговорил он.

@темы: The Burkhardt's Clan

---

[Wotton]

Наследник престола

- Вас к телефону, сэр,- безупречно бесстрастный дворецкий Жорж протянул ему трубку, и Эрик отвлекся от утренней газеты.
Нехорошие предчувствия зародились в нем еще до того, как он уточнил:
- Кто там?
- Ваш племянник, сэр,- отозвался Жорж, и по его тону невозможно было определить, хорошие Эрика ждут новости или плохие.
Хотя он и так уже догадался. Он уговаривал Джозефа и Сюзанна никуда не ездить, но их разве остановишь! По их мнению, день рождения его брата было достойным поводом, чтобы лететь через весь земной шар, хотя и врач, и Эрик не рекомендовали этого делать. Ну то есть, врач-то сказал, что "это вполне безопасно", но "вполне" - это отнюдь не "целиком", и вот, пожалуйста. Что-то случилось.
- Джозеф! - Эрик постарался, чтобы голос его звучал так спокойно, как это было возможно,- где ты?
- Дядя Эрик, - тон у Джозефа был таким, каким Эрик никогда его не слышал. То есть, конечно, мальчик отчаянно пытался держать себя в руках, но нервные нотки в голосе скрыть был не в силах. Эрик вдохнул и выдохнул - что-то случилось! А ведь он предупреждал...
- Дядя Эрик, ты не волнуйся,- продолжал Джозеф,- мы в больнице, в Портленде.
- В больнице? - переспросил Эрик,- вы попали в аварию? Ты заболел? Сюзанн заболел?
- Нет-нет, никто не заболел,- заверил его Джозеф,- но у Сюзанна ночью начались схватки, и пришлось ехать сюда.
Эрик несколько мгновений молчал. Этого он и боялся.
- Но как же! - взволнованно спросил он,- ведь еще целый месяц!
- Ну не знаю,- Джозеф и правда звучал растерянно,- отец сказал, так бывает с близнецами. Даже чаще всего бывает именно так...
- Но клиника! В Портленде! - Эрик поймал себя на том, что это упоминание Шона болезненно прошлось по его самолюбию. В конце-концов, для этих детей он, Эрик, сделал куда больше, чем брат. И уж точно заслуживал взять их на руки хотя бы третьим - после родителей. - я ведь заказал палату-люкс в лучшей швейцарской клинике. И профессор Бауэр специально приехал из Франкфурта, чтобы наблюдать Сюзанна.
- Да, да,- Эрик почти видел, как Джозеф нервно перебирает пальцами ворот рубашки - он так делал всегда, когда волновался,- но отец говорит, это отличная клиника. Я тут родился. И мои братья тоже.
- Много твой отец понимает! - неожиданно для себя выдал Эрик, потом снова поспешно заставил себя собраться и успокоиться. Ну ладно, ладно, в конце-концов, нельзя же контролировать все на свете. Эрик всю жизнь Джозефа пытался, если не управлять, то по крайней мере участвовать в основных вехах жизни племянника. Летние каникулы, вечеринки на дни рождения. Место на философском факультете Сорбонны. Свадьба. Профессор Бауэр, бросивший все дела и исследования сразу же, как только Джозеф и Сюзанн объявили о предстоящем пополнении в семействе. И вот теперь Сюзанн там, в проклятом Портленде, и, конечно, Шон тоже там - держит его за руку и говорит какие-нибудь успокаивающие глупости. Эрик вздохнул.
- Ну ладно,- миролюбиво продолжил он,- а как там Сюзанн? Все проходит нормально.
- Не знаю,- голос Джозефа дрогнул. Такого не происходило с ним никогда в жизни - даже когда он, простуженный и насквозь больной, на приеме в Бельгийском посольстве приветствовал короля Беатрикса, которого терпеть не мог.
- Не знаешь? - переспросил Эрик, чувствуя, как внутри все похолодело.
- Он накричал на меня и выгнал из палаты,- признался Джозеф тоном, каким обычно Келли-Грейс признавался, что разбил вазу. - но папа сказал, чтобы я не волновался - с ним все будет хорошо.
Эрик едва сдержался, чтобы не скрипнуть зубами. Шон теперь и во врачи заделался? Вот ведь талантище.
- Ну ладно, мой мальчик,- сказал он мягко,- ни о чем не волнуйся - я вышлю за вами самолет, как только Сюзанну можно будет летать. Иди к нему.
На заднем плане кто-то обратился к Джозефу, и через мгновение он сказал шепотом:
- Говорят, здесь нельзя пользоваться мобильником,- "Наследнику Короны?! Нельзя??" - чуть не выкрикнул Эрик,- я пойду, спасибо, дядя.
- Сразу позвони мне, как все закончится! - на прощание успел добавить Эрик, прежде, чем Джозеф отключился.
Невозмутимый Жорж наливал в чашку кофе.
- Вот так вот, Жорж,- вздохнул Эрик, смерив его усталым взглядом,- все же иногда в моем племяннике куда больше Беркхарда, чем хотелось бы... - он потер переносицу,- ну по крайней мере, надо проследить, чтобы они выбрали этим детям нормальные, королевские имена, верно?

@темы: The Burkhardt's Clan

---

unHAPPY BIRTHDAY

[Mathilda Vandermar]

"Как же его зовут..." - думал Вивьен, ложась спать наконуне своего дня рождения. "Он Гримм, но как его зовут..."
С альфами у него как-то не очень ладилось, да и течка что-то запаздывало. Разум уже был как у полноценного омеги, а вот тело протестовало и хотело остатаваться ребенком.
Вивьен выключил свет и закрыл глаза.
В последнее время сны стали сниться все реальнее и реальнее, с каждым днем, точнее ночью, они обретали большую детальность. Порой Вивьен даже проснувшись чувствовал прикосновения чужих пальцев на коже, или запахи, дразнящие обоняние. Ему снилися какой-то город в штатах, какой именно он не знал. Снился мужчина, чьего лица он никак не мог рассмотреть. А иногда, это были самые тяжелые сны, ему снилось, как он умирает.
Вивьен чувствовал, как что-то сдавливает грудь, как капля по капле вытекает из него жизнь. Но, удивительное дело, ему было не страшно. Скорее волнительно, как перед экзаменом, к которому готов. Ты нервничаешь и предвкушаешь свой триумф одновременно... Когда знаешь ответы - нечего бояться.
Мужчина тоже был в этих снах. Его лицо было близко-близко и он что-то шептал... То ли "Шелли" толи "Келли" - Вивьен не мог разобрать, в ушах глухо отдавались удары сердца, словно большой барабан Ямато, заглушая все остальные звуки.
Вивьен знал, что альфа любит его, а он любит этого альфу.
В школе его звали на свидания, иногда приглашали в кино - но он всегда отказывался. "Не вижу смысла" - говорил он родителям, когда те интересовались его личной жизнью. "Мне и одному хорошо".
Вивьен врал. Одному ему хорошо не было... Но одноклассники ему точно нужны не были. Он скучал по мужчине из снов. Скучал безотчетно, всепоглощающе, до острой, тянущей рези в солнечном сплетении, до холодеющих пальцев, до учащенного сердцебиения.
В какой-то момент он понял, что этот альфа - Гримм. Знание пришло за секунду и поселилось в сознании, прочно пуская корни, словно всегда там было.
Все чаще и чаще Вивьен натыкался в своей голове на знания, о которых раньше и понятия не имел. Странное дело, о скольких вещах он забыл, а ведь ему всего-то вот-вот стукнет шестнадцать...

***

Это утро было особенным... Не потому, что это было День Рожденческое утро, а потому что началось оно с приказа:
"А ну вставай, рыжая кучерня! Вставай! Вставай!"
Вивьен моментально проснулся и сел на кровати, оглядываясь.
Вокруг никого не было.
"Нет, бесполезно смотреть! Я не снаружи, я внутри тебя!" - голос был раздраженным и очень властным. Видимо его обладатель привык раздавать приказы.
Вивьен схватился за говлову.
"Да-да, тупое создание, именно там!" - рявкнул невидимый собеседник.
- Я схожу с ума... - пробормотал Вивьен. - Слышу голоса...
"Нет, ты, черт побери, в сознании и здравом уме, сучка!" выплюнул голос "А это совсем не то, чего я ожидал! Блядский, блядский Румпельштильсхен! Нельзя ему доверять. Нет-нет, да что-нибудь пойдет не так".
- Кто ты? - робко спросил Вивьен.
"Келли. Я Келли Беркхард!"
И тут словно открылась завеса разделявшая два их сознания. Вивьен увидел, всю жизнь Келли, увидел его внука Рида. Узнал об их любви. Он слышал их разговоры, он чувствовал на коже дыхание Рида.
Воспоминания, копившиеся шестьдясят лет, за одну секунду наполнившие сознание шестнадцатилетней омеги вызвал перегрузку нервной системы. Из носа хлынула кровь, Вивьена выгнула дугой судорога.
- С днем Рожде.... - на пороге возник отце-омега с тортом в руках. - О господи! - закричал он, - Винс! Винс! Господи... ВИНС!!!!

***
Вивьен очнулся под мерное пипиканье какого-то прибора. Белый потолок был незнаком.
Он оглянулся - больничная палата... Что с ним случилось? Ну ничего себе, накрыло... Это тоже было сон, или...
"Или, блядь" - рявкнул Келли. "И не надейся! Теперь ты хуй от меня избавишься!"

@темы: The Burkhardt's Clan

---

[Kondratiy]

Депрессуха

Открывая дверь, Рид заранее знал, что эта плохая идея. Неважно, кого там принесло - хоть президента с национальной премией - все равно сил бы у него хватило лишь на то, чтобы, едва открыв, захлопнуть дверь у него перед носом. Спать хотелось так, что Рид едва держался на ногах.
На пороге, естественно, оказались братья. Оба. Один другого тревожней. Келли-Грейс держал в руках большой пакет, Джозеф, видимо, считал, что не королевское это дело - пакеты таскать.
- Ну вот, а ты говорил, что он уже повесился на чердаке,- заметил Грейс, демонстрируя напускное разочарование,- стоило так спешить!
- Келли! - осадил его Джозеф, тут же понял, что произнес, и осекся, но через мгновение добавил, уже обращаясь к Риду.- мы решили заехать, проведать, как ты тут.
- Я спал вообще-то,- ответил Рид. Пускать их за порог у него не было ни малейшего желания. Грейс фыркнул.
- Половина пятого, вообще-то,- заметил он,- хватит спать.
Он быстро пихнул пакет в руки Риду и, не обращая внимания на его вялые протест, протиснулся мимо него в прихожую.
- Можно мне войти? - осведомился Джозеф, в упор глядя на брата.
- Блядь, и тут ты решил спросить,- пробурчал Рид. Выбора у него не было, да и особых эмоций на этот счет он не испытывал - хочется им заходить в его пустой огромный дом, чтож, их проблемы. Риду было все равно.
Он отступил назад, пропуская Джозефа, и направился вслед за Грейсом, который уже уверенно шел в гостиную. Младший брат всегда и везде чувствовал себя, как дома, не испытывая ни малейшего сомнения в том, что ему везде всегда рады. По большому счету, это была правда. Грейсу в этом году должно было исполниться восемнадцать, и через год он планировал перебраться жить в Нью-Йорк, где, конечно же, его ждали с распростертыми объятиями. Сейчас же он снимался в каком-то молодежном сериале для местного канала, но, поди ж ты, ради Рида решил продинамить один съемочный день. А Джо так вообще бросил мужа и двоих годовалых близнецов в Вене, чтобы прийти к нему в гости. Не много ли чести?
- Какого хрена вы приперлись? - спросил Рид, опускаясь на диван. На нем он провел последние четыре дня, практически не вставая. Иногда голод побеждал тяжелую усталость, и Рид вставал поесть. Иногда после этого его тошнило - и ради этого тоже приходилось вставать. Но в основном дни его проходили в полном забытьи. Рид переставал различать реальность и сон - скорее всего потому, что сон неизменно был приятней реальности. Лежа на диване, он столько раз видел, как Келли заходит в комнату, опускает ему на лоб холодную шершавую руку и спрашивает - так нежно и заботливо, как при жизни никогда не делал, "Ты не заболел, золотце?" Рид протягивал руку, чтобы перехватить его ладонь, но пальцы цеплялись за воздух. Во сне он слышал его голос, видел его лицо, и просыпался лишь тогда, когда лицо это окрашивала смертельная бледность, и в миллионный раз Рид ощущал на своих пальцах теплую липкую кровь. Столько крови...
- Пожрать тебе привезли,- отозвался Грейс, меж тем, хватаясь за один из пакетов. Он быстро-быстро принялся рыться в нем. Сперва извлек на свет божий упаковку пирожных. Следом появилось что-то в фольге, несколько пачек с нарезанным мясом, чипсы и несколько банок пива. Рид взглянул на все это с отвращением, чувствуя, как от запаха, исходящего из свертка из фольги, его снова начинает мутить.
- Спасибо, не стоило беспокоиться, у меня все есть,- отозвался Рид ровно. Он забрался под свой плед и, не обращая больше внимания на братьев, отвернулся.
Грейс снова фыркнул. Джозеф поднял одну из банок.
- Ну хотя бы выпей,- попросил он.
- Я не пью,- напомнил Рид,- совсем.
- Может, стоит начать? - спросил Грейс, и в его голосе, под шелухой легкой насмешки неожиданно зазвучала забота,- когда утром будет похмелье, жизнь покажется не такой уж паршивой.
- Ты-то откуда знаешь? - Рид глянул на него через плечо.
- И правда,- Было непонятно, специально Джозеф это сделал или нет, но его строгий тон Большого Брата неожиданно разрядил обстановку, и Рид даже повернулся к ним обратно, оставаясь лежать. Грейс с вызовом посмотрел на Джо.
- Читал в интернете,- откликнулся он.- как и то, что стало с теми террористами,- Грейс перевел взгляд на Рида,- круто ты их.
- Это не я,- механически, заученно ответил Рид.
Его руки до сих пор помнили липкую рукоять ножа - те преступники и правда были дилетантами, то, что они совершили, было страшной, непоправимой случайностью. Но найти и разобраться с ними лично не составило для молодого Гримма труда. Рид зарезал их собственными руками. Связал, вскрыл яремные вены и смотрел им в глаза, пока они, корчась, истекали кровью. Но отчего-то облегчения это не принесло. В Управлении, конечно, догадывались, кто совершил это - Рид не особо заботился о том, чтобы замести следы. Ему объявили выговор, но этим дело и ограничилось. Влияние Келли даже после его смерти было очень велико. И те, кто убил его, заслуживали медленной мучительной смерти не только по мнению Рида. Инцидент замяли, Риду дали отпуск. Зам начальника Управления - бывший помощник Келли - похлопал его по плечу и сказал "Он был тебе как отец, сынок. Я все понимаю. Возвращайся, когда придешь в себя" Как было объяснить ему. что для Рида "в себя" без Келли прийти уже невозможно. Хотя бы потому что не было больше никакого "себя" - Рид чувствовал, что вместе с Келли и сам умер, а теперь лишь находился в мире живых, в то время, как душа и сердце его были там, на Другой стороне.
- Не ты, так не ты,- отмахнулся Грейс,- ну так что, ты курочку будешь? Ее Сюзанн готовил. И он обидится, если ты ее не съешь.
- Он еще больше обидится, если, съев, я тут же выблюю ее на ковер,- ответил Рид односложно,- ешьте сами, раз приперлись, а потом идите нахуй.
- Рид, ну не при Грейсе же! - одернул его Джо.
- Ой, да ладно,- Грейс плюхнулся на диван в ногах у Рида и принялся разворачивать фольгу. Пахло от курицы и правда вкусно. Рид, конечно, сомневался, что ее приготовил Сюзанн, которому стрельба из автоматического оружия удавалась куда ловчее готовки, но попытка надавить на его совесть Грейсу засчитывалась. - он меня этому слову научил еще лет в шесть. Папочка Ник тогда вломил ему по первое число. Но, видимо, не помогло,- Грейс отломал от курицы ножку и принялся ее обгрызать. Джо присел в кресло рядом с диваном и сцепил руки замком на коленях.
- Рид, мы бы очень хотели тебе помочь,- сказал он мягко. Таким тоном он, наверно, разговаривал со своими близнецами, не иначе. Но Рид из младенческого возраста вышел уже довольно давно, и на него это не произвело впечатления.
- Оживи Келли,- заявил он холодно.
- Не могу,- Джо и глазом не моргнул, гребанный дипломат,- все, что я могу, это предложить тебе свою поддержку. Я буду рядом с тобой, пока тебе не станет лучше. И Сюзанн тоже. И Грейс. Правда, Грейс.
- Угу,- Грейс отложил в сторону ножку и теперь кокетливо облизывал пальчики. Джо поморщился, но замечания делать не стал.
- Отцы тоже хотят помочь тебе,- продолжал он,- Мы все хотим, чтобы тебе стало лучше - мы твоя семья.
Рид мгновение помолчал. Потом сел, подобравшись, натянул плед повыше и усмехнулся.
- Семья,- повторил он,- замечательно. Знаешь что, вашество? Я бы хотел, чтобы вы все сдохли. Все до одного. И ты. И ты,- он кивнул на Келли-Грейса,- и отцы. Лишь бы он один был жив. Я бы и сам хотел умереть ради этого. Но коль скоро ни я, ни вы, этого не можем, то отвали от меня со своими лицемерными нежностями. Они мне не нужны. Мне никто из вас не нужен.
Джо молчал. Взгляд его голубых глаз остановился на лице Рида, и несколько секунд он не отводил его, словно искал хотя бы тень сомнения, хотя бы ничтожное подтверждение тому, что Рид на самом деле не думает так, как говорит.
Наконец он опустил глаза и кивнул.
- Это больно,- сказал он тихо,- и никто из нас не знает, что это за боль. Я не был рядом, когда что-то еще можно было сделать, а теперь, наверно, слишком поздно.
- Наверно, - подтвердил Рид.
Грейс снова отложил ножку, отряхнул руки и решительно посмотрел на Джо.
- Принеси мне водички, пожалуйста,- попросил он, мило улыбаясь. Джо, немного удивленный, тем не менее, подчинился. Как только он скрылся за дверью, Келли снял с лица приветливую маску и быстро подвинулся к Риду. Брови младшего брата дернулись - вверх по лбу и по скулам расползлись уродливые струпья - Грейс мог схлынуть даже в присутствии гримма, и сейчас продемонстрировал этот талант.
- Слабак ты, Рид Беркхард,- заговорил он, и голос его звучал угрожающе и низко,- хрен с тобой - мы тебе не нужны, папочек ты вообще ненавидишь, на Сюзанна тебе насрать, но хоть бы о Келли подумал.
Рид открыл было рот, чтобы возразить, но Грейс рыкнул, и ему пришлось замолчать.
- Посмотрите на него. Сидит на ебанном диване целый день. Спит, ест и гадит,- Грейс усмехнулся, и на лице хексенбиста эта усмешка выглядела зловеще,- да лучше б ты сразу с крыши спрыгнул или правда повесился. Чего зря воздух сотрясать? Потому что Келли бы счел самоубийство идиотизмом и на Той стороне и знать бы тебя не захотел? Ну так эта твоя херня ничуть не лучше, понял?
Рид моргнул, но возражать больше не пытался.
- Займись делом, чем лежать и жалеть себя,- лицо Грейса снова стало обычным за секунду,- Дай другим это за тебя сделать,- он потянулся к Риду и крепко обнял его за шею. Прижался на мгновение, и когда в комнату снова вошел Джо, Грейс уже сидел на своем месте и ковырял упаковку с пирожными, пытаясь ее открыть. Брат протянул ему стакан воды и тоже присел. Рид некоторое время сидел молча.
- Блин,- в сердцах вдруг выговорил Грейс, едва ли не отшвыривая коробку от себя,- как ее запаковали! Не добраться до вкусняшек!
- Дай сюда, я открою,- решительно протянул руку Рид.

@темы: The Burkhardt's Clan

---

[Kondratiy]

Анальные шарики

- Мистер Ренар, с вами все в порядке? - шофер посмотрел на своего пассажира через зеркало заднего вида. Тот сидел в довольно напряженной позе, но на лице при этом было задумчиво-отстраненное, почти просветленное какое-то выражение. О том, что дипломат болен, в посольстве знали, конечно, уже все, и Джон, постоянный водитель Ренара, надеялся только, что тот не умрет прямо у него на заднем сидении - или то у него не случится там какой-нибудь приступ. Этого еще не хватало.
- Все в порядке Джон,- Ренар чуть вздрогнул, словно проснулся. Рассеянно улыбнулся Джону, как-будто не узнал его сразу,- задумался.
Это была не совсем правда - полуправда, раз уж на то пошло. Шон и правда задумался - о Нике, но не только это стало причиной его рассеянного вида. Дело в том, что утром, уход на работу раньше Шона, любимый предложил ему занимательное развлечение. Он достал из своей обширной коллекции девайсов набор небольших анальных шариков, соединенных между собой тонкой нитью.
- Хочешь, чтобы я ввел их или сам справишься? - спросил он у Шона с улыбкой.
- Ты хочешь, чтобы я поехал с ними в посольство? - уточнил Шон, которого сама идея уже взволновала так, что думать рационально стало сложно
- Конечно,- подтвердил Ник,- так ты целый день сможешь вспоминать обо мне и представлять, что это я делаю тебе хорошо, малышка.
Шон повернулся к нему спиной, приспустил брюки и оперся руками о столешницу, подставляя Нику попку.
- У меня сегодня две важные встречи,- предупредил он очень серьезным тоном, но когда пальцы Ника начали аккуратно смазывать его сразу задрожавшую дырочку, не сдержал короткого шумного вздоха.
- Отлично,- улыбнулся Ник - Шон услышал улыбку в его голосе,- значит, на них тебе не будет скучно.
Он вводил в него шарики один за другим очень медленно, твердо придерживая Шона за талию, не давая слишком вилять попкой и помогать себе. Шон прикусил нижнюю губу, стараясь не стонать в голос - когда процедура была окончена, Ник, не давая ему выпрямиться, мягко обхватил пальцами член Шона, дважды двинул рукой, все же вызывая у него негромкий стон. Отпустил, чуть поиграл яичками, снова обхватил пальцами член и прижался пахом к его ягодицам - сквозь штаны Ника, Шон почувствовал, как тот возбужден, хотя, кажется, даже дыхание у него не участилось. Ник двинул бедрами, сильнее сжимая член Шона, и шарики внутри него тоже пришли в движение. Шон все же вильнул попкой, потерся об пах Ника сильнее, и тот, рыкнув, отпустил его, чтобы через мгновение снова сжать - на этот раз яростно и настойчиво. Стон вышел громким и хриплым - Шон зажмурился, толкаясь в руку Ника, чувствуя, как шарики внутри будят в нем все новые, все более острые ощущения. Несколько грубых движений рукой, и Шон с еще одним стоном излился в руку Ника. Тот удовлетворенно выдохнул, хотя Шон успел почувствовать, что сам Ник не кончил, как и оставшись возбужденным до предела. Он отпустил его, с очень довольным видом облизал руку.
- Вот теперь мне пора на работу,- заявил он, и по его виду невозможно было догадаться, что член его наверняка сейчас буквально разрывается от возбуждения.
- Еще минуту, доктор,- Шон развернулся к нему лицом и сел на колени перед Ником. Это простое движение снова заставило шарики внутри двигаться, и Шон ощутил, что, едва кончив, вот-вот готов снова начать возбуждаться. Он поспешно расстегнул молнию на брюках Ника, приспустил его белье и бережно вытащил горячий твердый член любовника. Ник с любопытством смотрел на него сверху вниз.
- Моя малышка проголодалась? - осведомился он хрипло и сдавленно. Шон глянул на него мельком, а затем взял его член в рот, сразу погрузив его в горячую влагу своего рта глубоко - Ник жадно толкнулся навстречу, и Шону пришлось сглотнуть, чтобы принять его в себя целиком. Он огладил бедра Ника, потом начал медленно выпускать его член изо рта. Ник сперва не шевелился, но после нескольких поступательных движений Шона, наконец задышал тяжело и часто и принялся потрахивать его в рот. Шон знал, как любимый его близок к разрядке и не позволил ему продержаться слишком долго. Ник, снова рыкнув, кончил, заставив Шона, придержав его за затылок, выпить все до капли. Тот, облизнув губы, плавно поднялся - шарики внутри заставили опавший член дрогнуть и снова начать подниматься.
- Если соскучишься в обед, звони, - проговорил Шон, прильнув к Нику всем телом,- я уверен, что снова проголодаюсь.
До обеда пока было еще очень далеко, и Шон снова улыбнулся водителю. После того, как Ник ушел, а сам он начал собираться на работу, шарики успели сотворить с ним что-то совершенно невероятное. Они терлись внутри от каждого шага, и даже такая простая процедура, как надевание брюк, превратилась в эротическое переживание. К тому моменту, как Джон заехал за ним, Шон успел один раз уже спустить - без этого было просто невозможно думать. И теперь, сидя на заднем сидении, вздрагивая от каждой неровности на дороге, Ренар мог лишь блаженно улыбаться и отвечать короткими репликами на вопросы шофера.
- Поехали по Реддинг-стрит,- попросил он внезапно. Голос звучал хрипловато, и Шон с внутренней усмешкой уловил жалость в глазах водителя - Джон, как и все его коллеги, свято верил в теорию о его страшном недуге.
- По Реддинг? - переспросил шофер удивленно,- но там же жилой район, лежачие полицейские через каждый метр - три часа ехать будем.
Шон снова не сдержал улыбки - три часа тряски по искусственным кочкам с анальными шариками внутри - чем не отличное начало дня?
- Ничего страшного,- ответил он,- езжай.
Джон с болезным шефом решил, видимо, не спорить, и покорно направил машину на Реддинг-стрит.
Первого полицейского они прошли на довольно большой скорости. Шон прикрыл глаза, когда машина подскочила, и весь подобрался - волна возбуждения прокатилась по телу, как лесной пожар, и ему понадобилась вся его выдержка, чтобы тут же не запустить руку себе в штаны. Джон покосился на него с подозрением и сбавил скорость. Дальше они двигались уже медленней, и Шон понимал, что именно такой ритм подпрыгивания на лежачих полицейских подходил ему сейчас больше всего. Он старался дышать ровно и глубоко, но рука уже сама собой опустилась на ширинку, и он начал поглаживать свой член сквозь ткань, благо с его места Джону этого было не видно. Касания руки были такими деликатными, что лишь усиливали пытку - шарики на каждом прыжке терлись сразу обо все чувствительные точки. Еще один толчок, и Шон не сдержал стона - разрядка подобралась опасно близко - может, не стоило так искушать судьбу и пугать шофера?
Джон тревожно глянул через плечо.
- С вами все в порядке, сэр? - спросил он,- может, в больницу?
Да! - хотелось ответить Шону,- да! Немедленно отвезите меня в больницу, где работает доктор Ник Беркхард - он один способен вылечить мой недуг.
- Нет-нет, Джон, все в порядке,- ответил Шон сдавленно,- просто... небольшой приступ - сейчас пройдет. Следи за дорогой.
Джон отвернулся от пассажира, явно не успокоенный, но Шону уже было наплевать. Он откинул голову на спинку сидения, сжал себя сквозь ткань сильнее, расстегнул молнию (делать это в новых брюках было не то чтобы практично), поерзал так, чтобы шарики внутри приняли особо волнительное положение, и когда машина в следующий раз подпрыгнула на препятствии, на него обрушилась разрядка. Такая яркая и бурная, что Шон смог лишь захлебнуться вдохом, а не выкрикнуть "Ник!", как изначально ему казалось неизбежным.
Джон снова обернулся - Шон успел застегнуть молнию и накрыть ее папкой с бумагами. Он дышал тяжело и, наверно, раскраснелся.
- Сэр, вы меня беспокоите. Очень,- сказал Джон серьезно,- правда - может, все же к врачу.
- У меня, кажется, и правда поднялась температура,- заметил Шон, чувствуя, что это почти правда - жар возбуждения никуда не ушел после очередной разрядки,- пожалуй, отвези меня к моему врачу. Доктор Ник Беркхард - ты ведь помнишь его адрес?

@темы: Доктор Ник и его женщины