***

[Wotton]

- И что, никаких результатов? - уточнил Чарльз, шагая вслед за агентом - высокой рыжеволосой женщиной с ужасно быстрой походкой - ему едва удавалось поспевать за ней.
- Иначе вас бы не вызвали,- отчеканила женщина, Чарльз уловил в ее тоне нотки раздражения - она явно побаивалась его. Как любой агент секретной службы, боялась, что он прочтет ее мысли без ее разрешения. Но Чарльзу этика была не чужда, и без необходимости он этого делать не собирался.
- Даже ваши знаменитые по слухам методы не помогли? - Чарльз спросил, и тут же пожалел. что упомянул это. Агент Романофф бросил на него быстрый резкий взгляд через плечо - как пулю выпустила. Не нужно было быть телепатом, чтобы прочесть "Что вам известно о наших методах?", написанное у нее на лице.
- ваша задача - применить ваши методы, а не обсуждать наши,- ответил она. Коридор привел их к тяжелой двери - Чарльз про себя отметил, что сделана та была из чего-то, похожего на пластик. Для местных застенков это было странно. Старый добрый кивлар и сталь были здесь повсюду.
- Он в ошейнике,- сообщила Романофф,- его силы заблокированы, но я советую вам быть осторожным.
Советуешь - как же. Чарльз был уверен, что если бы они не нуждались в его услугах укротителя, ЩИТ легко бы бросил его в клетку к тигру на растерзание.
- Благодарю. Я умею работать с опасными преступниками.- улыбнулся он.
- Таких вы еще в своей практике не встречали,- отозвалась Романофф, открывая дверь, и Чарльзу послышалась в ее тоне усмешка.

Comments

[Mathilda Vandermar]

- Это значит, его тянет к себе пропасть. - Эрик покачал головой, - Падающее дерево - подтолкни. Оно заслоняет солнце, и будет куда полезнее в качестве перегноя, давая жизнь деревьям без червоточины. Сознательно допущенной чертвоточины.
Да, он отдавал себе отчет, как звучат его слова для рафинированного, выросшего в благополучии и процветании Чарльза. Пусть его детство не было безоблачным, и, наверняка, было полно детскими горестями, которые казались Чарли непоправимыми, он ничего не знал о боли, лишении и страданиях. Он лишь читал мысли тех, кто знал. Но, как и в истории с шоколадом, ты не поймешь его вкус, пока сам не попробуешь на языке.

[Wotton]

- Вы, как я вижу, изрядно вчитались в Ницше,- Чарльза этот разговор... тревожил. Вернее, растревоживал. Он не отдавал себе четкого отчета в том. что с ним творилось, но эти ужасные кощунственные вещи из уст этого мутанта казались не то чтобы правильными, но слушать их и понимать. что собеседник, кажется, и правда во все это верит, было даже слегка возбуждающе. Чарльзу хотелось спорить до хрипоты, лишь бы не прекращать этой беседы,- идея сверхчеловека слишком хрупка, слишком опасна для тех, кто ее исповедует, чтобы быть истинной. Ведь может оказаться, что эволюцию проглотит и их самих.

[Mathilda Vandermar]

- Я читал Ницши. - согласился Эрик, опять переплетая пальцы. - Разве считать наркоманию слабостью, как при естественном отборе, опасно? О нет, Чарльз, куда опаснее оправдывать слабость. Куда вреднее всепрощение и безграничное доверие. История знает массу примеров людской подлости, и даже жизнеописание Христа лишь попытка, нелепая попытка сообщить человечеству, что есть другой путь. И она лишь доказывает, что даже следуя ему, люди творят ужасные вещи. Эволюция, говорите вы. О да, она неотвратима, как старость, как смерть, от нее не сбежать, она естественна, как вздох.

[Wotton]

- Хотите сказать, что вы никогда не совершаете ошибок? - поинтересовался Чарльз. Он тоже поменял позу - подался вперед чуть сильнее, упер локти в колени и сцепил пальцы, облизнулся, словно губы пересохли от пламенной речи,- наркомания - не естественный отбор, люди сами делают выбор, принимать наркотик или нет, но ведь есть еще и те, кто его продает и наживает на смертях детей. по вашей логике сильны и достойны будущего именно они.

[Mathilda Vandermar]

- Я ни слова не сказал о дилерах. О насильниках. О продажных политиках и убийцах. - Эрик прищурился, и Чарльз прекрасно понял, что бы он по своей логике с ними сделал. - Нет ничего более естественного, чем выбор индивида. Мы родились с возможностью выбирать свое будущее, и те, кто выбирает смерть, должны ее получить. Это справедливо.

[Wotton]

- Но если мы можем кого-то спасти, я уверен, мы должны это сделать,- покачал головой Чарльз. Эрик говорил с жаром, с искренностью, он был настоящим, Чарльз чувствовал это, и от этого становилось страшно, как в момент, когда тебе открывается захватывающий дух вид за границей глубоко обрыва, в который ты готов рухнуть,- некоторые не выбирают смерть, а обречены на нее. Я не говорю сейчас только про наркоманию.

[Mathilda Vandermar]

- А я говорю о тех, кто ее выбирает. О тех, кому предоставляют лечение, помогают, а они срываются, уползают в вязкую черноту небытия, звериного кайфа и безответственности. Почти за все стоящее в этом мире приходится сражаться так или иначе, и за свою жизнь. А тех, кто потерял волю к борьбе не спасти. Гуманизм - лживое самооправдание собственной слабости, Чарльз! - Эрик на мгновение даже забыл о сексе, - Подумайте, сколько времени вы потратили спасая тех, кого было не спасти. Вам достаточно заглянуть в их разум, чтобы понять - перед вами смертник. Но вы боялись дать им умереть, вы малодушно тратили время, свое драгоценное время, и занимались бессмысленной ерундой, вместо того, чтобы помочь тому, кто в состоянии принять и оценить эту помощь. Тому, кто просто сбит с ног, но готов продолжать борьбу.

[Wotton]

Чарльзу много раз говорили, что спасти всех невозможно. Он слышал сотни раз, что умирать с каждым пациентом - значит истощать себя, он с раннего детства понял, что пропускать через себя чужую боль - все равно, что испытывать собственную - иссушающе, убийственно тяжело. Он все это знал и даже соглашался прежде с этим, но сейчас слова Эрика хлестали его куда больнее, чем все предыдущие.
- То, что я не в силах спасти кого-то, не значит ли, что сам я слаб и не достоин выживать? - спросил он. Голос его сорвался и он смущенно откашлялся.

[Mathilda Vandermar]

- Для таких как ты, есть такие, как я. - просто ответил Эрик смотря ему прямо в глаза. - Для того, чтобы взять груз вины за чужие смерти на себя.

[Wotton]

Чарльзу захотелось провалиться сквозь землю под этим взглядом. Не было смысла переспрашивать, уточнять. Он испугался не того, что сказал Эрик, а того, как он сам отреагировал на его слова - сердце забилось у самого горла, ладони вспотели, а по телу прошла странная теплая волна волнения. Чарльз неловко улыбнулся.
- проблема только в том, что вы здесь, и мы почти не знакомы,- ответил он таким тоном, словно хотел, но не очень надеялся свести все к шутке.

[Mathilda Vandermar]

- Не существует нерешаемых проблем. Существует недостаток мотивации. - Эрик выпрямился, и, соглашаясь отойти от серьезного тона, осклабился в своей отвратительной, неумелой улыбке.

[Wotton]

Чарльз неуверенно хмыкнул. Разговор принимал странный, почти пикантный поворот.
- Пожалуй, вы правы,- согласился он и замолчал, не зная, что еще добавить. Искушение попробовать залезть в голову к Эрику было слишком сильно, но Чарльз сдержался,- но если я потерплю полную неудачу сегодня, меня больше не приведут к вам,- вдруг неожиданно добавил он.

[Mathilda Vandermar]

- А вы расстроитесь? - неожиданно спросил Эрик, и в его голосе проскользнули ноты кокетства, впервые за их разговор делая его ориентацию совершенно очевидной.

[Wotton]

- Да,- ответил Чарльз слишком быстро для того, кто собирался соврать,- я давно не встречал такого интересного собеседника, как вы,- поспешил добавить Чарльз. И это тоже была правда. Хоть и не вся.

[Mathilda Vandermar]

- Не существует нерешаемых проблем. - повторил Эрик, - Особенно для таких людей, как я. До встречи. - едва он договорил, как в двери щелкнул пластиковый замок, и она начала медленно отъезжать в сторону. ВИзиты был закончен, и каким-то чудом Эрик догадался об этом раньше, чем охранник подошел к двери.

[Wotton]

Чарльз поднялся со своего места и двинулся к двери - поспешно, боясь обернуться и снова встретиться с Эриком взглядом.
Когда он исчез в коридоре, на пороге камеры возникла агент Романофф. Она всегда являлась даже к самым опасным заключенным одна, без охраны. Сейчас он окинула Эрика жестким взглядом с головы до ног.
- Ну как тебе новый друг. Леншерр?- осведомилась она,- приятно поболтали?

[Mathilda Vandermar]

- Да. Я оценил. - Эрик достал еще одну сигарету и закурил, - Тому, кто придумал его привести - мой респект, но это явно была не ты. Да. Точно. - он осклабился. - Можешь доложить начальству, что я помогу собрать тот механизм, части которого они нашли. Но мне нужны встречи с профессором Ксавьером два раза в неделю. По часу. Меня это будет мотивировать. Как-никак я здоровый мужчина.

[Wotton]

Наталья изогнула бровь и нахмурилась.
- Здоровый мужчина? - она не спрашивала, а констатировала факт,- а осознаешь ли ты, здоровый мужчина, что профессор Ксавьер - свободный человек. То есть... мутант. Мы, конечно, не будем вмешиваться в процесс....- слово "изнасилование" буквально повисло в воздухе,- но есть шанс, что он не вернется после первого раза, и мы его не заставим это сделать.

[Mathilda Vandermar]

- Ты очень глупа, Наташа. - спокойно прокомментировал Эрик. - А ведь читала мою папку раз пять. Я не одобряю сексуальное принуждение. А ведь смерть бедного Робертса произошла на твоей памяти. - Эрик знал, Наташа помнит этот инцидент, и наверняка получила выговор, а может и понижение, за то, что не догадалась, что мистер Леншерр не собирается "просто поговорить с этим странным человеком" и уж тем более не намерен "понять его мотивы".

[Wotton]

Наташа поджала губы, но больше ее раздражения ничто не выдало.
- Что ж, полагаю, его проблема в том, что он плохо тебя знает,- ответила она уже спокойней, как-то миролюбиво даже,- что ж, я поговорю с моим начальством на этот счет.

[Mathilda Vandermar]

Эрик коротко кивнул. В том, что начальство согласится, он даже не сомневался.
Они попробуют получить двойную выгоду, попросят Чарли читать его мысли, будут надеяться, что он хоть раз, да откроет свой разум. Они будут подкладывать малыша Ксавьера под Эрика, надеясь таким образом получить над ним контроль, они сделают все, чтобы сделать Эрика зависимым... И сводничество было для них просто детской шалостью.

[Wotton]

Когда через три дня Чарльза пригласили снова, он уже почти отчаялся. Три дня от ЩИТа не было никаких вестей - его даже не допросили после первого визита к Эрику, словно явно показывая, что его знания никому не нужны. Или они с самого начала знали. что напролом Чарльз не пойдет?
Так или иначе, когда за ним снова приехали, Чарльз едва сдерживал волнение. Он понятия не имел, чего ждать от новой встречи с Леншерром, но ощущение, что с ним произойдет что-то значительное, важное и приятное, не покидало его. По знакомому уже коридору его вел лысеющий мужчина в костюме, представившийся Филом. Видимо, Наталья в этом всем участвовать отказалась, но для Чарльза это не имело ровным счетом никакого значения. Фил остановился у двери.
- Директор ждет, что вы на этот раз узнаете у него побольше,- сообщил он,- у вас час.
- Передайте вашему директору, что я постараюсь,- кивнул Чарли, ступая в открывшуюся дверь.

[Mathilda Vandermar]

Эрик, как и в прошлый раз сидел на кровати, судя по всему недавно отложив книгу в сторону.
- Добрый день, Чарльз. - поприветствовал он его. Его резковатый, восточно-европейский выговор не бросался в глаза, но, оказалось, что Чарльз помнит его в деталях. - Я рад видеть вас вновь.
Он, как радушный хозяин, в этот раз встал, с кровати и протянул руку гостю.

[Wotton]

Чарльз дождался, пока Фил скроется за пластиковой перегородкой, а потом, поддавшись порыву, ступил на два шага вперед так стремительно, словно собирался броситься Эрику в объятия. Вместо этого, однако, он всего лишь пожал ему руку, пряча улыбку.
- Очень странно, что я здесь,- чуть прищурившись, сообщил он,- я-то им ничего не сказал, потому что ничего полезного для них не услышал. А вы?

[Mathilda Vandermar]

- А разве это важно? - Эрик удержал его руку в своей, - Но если Вам будет приятно думать, что я продал секреты ради еще одной нашей встречи, я не буду возражать. - он погладил большим пальцем тыльную сторону его ладони и лишь потом отпустил, возвращаясь на свое место. - Итак, Чарльз, что у вас нового? - как ни в чем ни бывало начал он беседу. - Сегодня вы вновь откажетесь от выпивки?

[Wotton]

В его касаниях не было ничего особенно интимного, но у Чарльза почему-то от них внутри на мгновение все сжалось. Он с сожалением разжал рукопожатие и отступил на полшага к своему стулу. Присел, сложил руки на коленях, переплел пальцы, чтобы не видно было, как они дрожат. Непрошенная, странная, необъяснимая дрожь.
- ничего такого,- признался он, боясь, что улыбка его сейчас выглядит глуповатой,- мне нельзя покидать страну... ну то есть не то чтобы нельзя - просто не рекомендуется. Так что приглашение на конференцию в Гаагу пришлось отклонить.

[Mathilda Vandermar]

- Мне жаль, что из за меня Гаагу придется отложить. - Эрик осклабился и закурил. - С меня Гаага. - он выпустил дым. - Но конференцию не обещаю. Просто Гаага.

[Wotton]

- А вы бывали там? - спросил Чарльз. Ему снова, буквально с первых слов, стало легко и приятно. Он расслабился на своем стуле и разжал пальцы,- там, кроме конференций, нечего делать. Поедем лучше в Берн... - он осекся на полуслове - приглашать заключенного в Европу вместе с собой было ничем не лучше, чем соглашаться сходить с ним в оперу. Но Чарльз просто не смог удержаться.

[Mathilda Vandermar]

- Ну уж и нечего. - Эрик покачал головой, - Я научу вас, Чарльз, чем можно заниматься в Гааге в отсутствии конференций, Вам понравится, обещаю. - Он как-то очень уж плотоядно облизнулся. - А я всегда выполняю обещания.
Мысли о сексе не отпускали его с самой первой встречи. Они становились все навязчивее и сильнее. Сегодня в душе пришлось передернуть, чтобы хоть немного избавиться от навязчивого желания трахаться. Но теперь все это вернулось с удвоенной, если не с утроенной силой. Эти губы, эти мягкие руки. Эрику требовалась вся сила воли чтобы не предложить ему заняться сексом прямо сейчас... Но он знал, что получит отказ. И между ждать и получить, или не ждать и не получить никогда - выбирал первое. Невозможного нет...

[Wotton]

У фразы этой явно был двойной смысл, но Чарльз решил в нем не копаться. Он подозревал, что если Эрик захочет, чтобы он понял что-то, он скажет это прямо и без обиняков и намеков.
- Гаага так Гаага,- легко согласился он,- у вас такой интересный акцент... Вы откуда-то из Европы, верно? Венгрия? Или Польша?